О.ЖУРАВЛЕВА: О, нет. О, нет. Самоорганизация у нас по-разному, согласитесь. Вот, пишет Юзер09 из Екатеринбурга: «Мне страшно, - пишет Юзер. – В какой еще стране граждане массово могут поддерживать партизан, убивающих милиционеров или полицейских?» Это, вот, о нормальности-ненормальности реакции.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Вот, Оля. То есть, история с Махнаткиным и история партизан – это абсолютно связанные вещи. Потому что государство давно ведет себя по Герцену – как оккупационная армия. Это Герцен сказал: «Государство расположилось как оккупационная армия». Эта оккупационная армия в разные времена ведет себя по-разному с оккупированным населением.

О.ЖУРАВЛЕВА: Иногда довольно любезно.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Иногда довольно любезно. А иногда очень не любезно. Сейчас она охренела, эта оккупационная армия, совершенно охренела. Дело Махнаткина, очевидно, показывает, что эта оккупационная армия охренела. Значит, люди, которые... Действительно, это беда. И там происходит концентрация и консолидация - на том краю - гораздо быстрее. Ведь, эти идейные партизаны, - а это нет сомнения, что это идейные партизаны, потому что дележ лесного рынка...

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть некоммерческие партизаны, вы хотите сказать?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Некоммерческие партизаны. Потому что в крае, которым руководил Наздратенко, Копылов и человек по имени «Винни-Пух», находящийся в розыске, - там решаются «по понятиям» вопросы лесного бизнеса. Решаются! Для этого не стреляют в ментов. Это новое что-то… А вот теперь посмотри. 30-летний десантник, прошедший Чечню, в группировку входит. Двое десантников и несколько молодых людей, один из которых «скинхед». То есть, не похожи на участников передела лесного рынка эти люди… Теперь смотри. Называют они себя «патриотами»… довольно неприятная публика! Но кто им противостоит? Закон? Отнюдь. Им противостоит ментовской беспредел, потому что этих молодых ребят (скинхеды они, не скинхеды) - их метелили, ломали ребра, навешивали на них какие-то нераскрытые дела, отчего они и подались в леса. Значит, вот и выбор! И это очень симптоматично и страшно опасно. Потому что эта неприятная публика, которая в демократическом государстве быстро оттесняется на обочину, становится маргиналами... везде – во Франции есть, в Англии – свои 3-5% крайних националистов - они маргиналы! В условиях демократии их можно, как бы, отдавить на обочину в процессе диалога. Но они становятся борцами за свободу русского народа! А других механизмов нет?

О.ЖУРАВЛЕВА: И при любви русского народа последнего времени к милиции вообще.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да, да-да. Так вот, я спрашиваю господина Суркова, например, который так радостно воюет с нашей «пятой колонной» много лет: ничего не беспокоит? Не кажется ли, что это - альтернатива? Что эти ребята с «калашами» в Приморье – это альтернатива возвращению демократических ценностей? Выбирайте: значит, либо мы возвращаем... Либо человек, которого отметелили в милиции, идет в газету, в суд и потом снимают ту власть, которая поставила этого мента и этого судью, да? Либо он так решает вопрос… Но если он точно знает, что так вопрос не решается, если он точно понимает, что менты и губернатор, и мэр, и судья – это одна банда, тогда он берет «калаш» и идет в леса.

О.ЖУРАВЛЕВА: Это говорит только об одном – о том, что других вариантов для них не предложили.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не предложили.

О.ЖУРАВЛЕВА: И не только для них.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: И мы не предложили! Мы - толком не предложили. Мы, так сказать, некоторая часть россиян, которая книжки читала, что-то знает.

О.ЖУРАВЛЕВА: Которая что-то предлагает, скажем так.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Этот скинхед, парнишка 18-летний – он ничего не знает. Ему в мягкие мозги положили, что надо чурок замочить и все будет хорошо, и он так и живет. Но есть люди другие, и ничего этому мальчику 18-летнему не предложили. Да и тем десантникам тоже – что им предложили? Они когда были 18-летними, их послали «мочить чурок». И они вернулись с ясным ощущением, с большой кровью, с ощущением безнаказанной крови они вернулись... Чего мы теперь жалуемся? Значит, мы должны, пока не поздно, пока это Приморье не дошло до Химок, условно говоря, - мы должны срочно понять, что единственная альтернатива этим ребятам с «калашами» – это возвращение, извините, Конституции.

Пока ловили достаточно успешно террористов в Ингушетии, образовались у нас новые боевики, причем в Приморье. Более того, пример Приморья оказался заразным: не успели там ликвидировать группу, мочившую ментов по идейным соображениям, как на трассе Пермь – Екатеринбург, возле городка Суксун пятеро в масках ночью обстреляли пост ДПС: кого ранили, кого убили, забрали оружие, взорвали автомобиль. И то же самое в Новгороде.

По поводу всех этих событий, а именно распространения ингушского варианта в Новгород и Приморье, у меня самый простой вопрос такой: а как часто у нас вообще убивают ментов? Ответ – часто. Вот 11 июня в Волгограде убит экс-глава ГУФСИН 62-летний генерал-майор Николай Папичев. Есть желающие поспорить, что его убил уличный хулиган контрольным выстрелом в голову?

24 февраля 2009 года в собственном «Крузере» найден застреленным экс-генерал ФСБ Александр Рогачев. Причем менты сначала заявили, что Рогачев умер сам, но потом им пришлось пересмотреть свое мнение, потому что в морге у него из головы извлекли пулю калибром 9 миллиметров.

Очень показательные обстоятельства, совершенно как в Ингушетии времен Зязикова, когда омоновца посреди Назрани расстреливают из автомата. И власти заявляют: «А это самоубийство». Т.е. стая, находящаяся у власти, она защищает членов, только когда они живы. Если кого-то они убили или ограбили, то отстаивается их право поступать так дальше. Если же они мертвы и пуля калибра 9 миллиметров в голове, то стае недосуг расследовать смерть товарищей: это отнимает время, которое можно с большей продуктивностью потратить.

Или вот замечательная новость. 2005 год, в Москве взорвали аж полкило тротила у двери следователя Олега Пипченкова. В газетах тут же написали, что доблестный следователь расследовал дело Япончика. А теперь внимание: Пипченков – это тот самый следак, ученик и подчиненный которого г-н Гривцов задержан за вымогательство рекордной даже для России взятки в 15 млн. долларов у предпринимателя Палихата.

Причем в ходе прослушек разговоров выяснилось, что, во-первых, уже один раз Палихату трясли, а во-вторых, товарищи следователи не собираются оставлять Палихату после 15 миллионов. Т.е. они между собой так договариваются, что мы сейчас с него стрясем 15, потом еще, а потом посадим. В связи с чем Палихата пошел, как я понимаю, чуть не в администрацию президента, и на некоторое время этого следователя задержали, а потом отпустили. Поднимите руки, кто считает, что Пипченкова пытались взорвать в 2005-м за беспримерную службу родине.

Из того, что я сказала, три важных вывода. Первое – ментов в России убивают. Не так часто, как менты убивают невинных людей, но довольно часто. Второе – когда их убивают, государство на них плюет. Третье – их редко убивают хорошие люди. Я как-то не думаю, что тот парень, который всадил пулю в голову экс-генерала ФСБ Рогачева, был Зорро или Робин Гуд. Я думаю, что жертва и киллер друг друга стоили.

С этой преамбулой события в Приморье становятся несколько яснее. Что самое важное? Первое – почти безоговорочное одобрение действий «партизан» (в кавычках) народом. Почему? Да потому что беспредел. Я напомню, что первый милиционер, который в массовом порядке расстреливал в России людей, был не майор Евсюков. Это был некий капитан ГАИ Семидоцкий из Приморья, который 25 августа 2002 года зашел в бар в поселке Ярославский. Он сначала там поругался, потом пошел домой, принес карабин и вернулся. Пять трупов, десять раненых – итого 15 человек.

Режим относится к Приморью как к колонии. Вспомним разгон митинга в защиту иномарок, причем с объявлением митингующих вражескими агентами. В Приморье старенькая иномарка есть у каждого, это член семьи. Вдруг начинается кризис, выясняется, что у Путина есть друг Чемезов, у Чемезова есть «АвтоВАЗ». И с тех пор, как у Чемезова появился «АвтоВАЗ», «АвтоВАЗ» делает убыток в тысячу долларов на каждой машине. Чтобы помочь другу премьера, топчут целый район, и, прямо не выходя из новенького «Мерседеса», Путин объявляет, что каждый, кто в годину кризиса покупает иномарки, изменник родины.

Трудно наплевать больше людям в душу. Но наплевали еще и не так. Потому что там был еще запрет на вывоз металлолома иначе, чем через Находку. А к Находке, насколько я понимаю, теперь имеет отношение другой друг Путина – г-н Ротенберг. Есть немыслимые таможенные правила о том, что если ты хочешь вывозить рыбу на экспорт, ты должен ее сначала привезти в России, там вывалить на пирс и растамаживать, пока она не стухнет. Был введен запрет на вывоз леса-кругляка, убил лесную промышленность.

Понятно, что правила никто не соблюдает: и металлолом ввозят, и рыбу на пирс не вываливают. Но, понимаете, это всё происходит на границе с Китаем. И в Приморье видят, как государство относится к бизнесу в Китае, и как Путин относится к россиянам. А народ в Приморье резкий: кто не стал бандитом, тот стал ментом, причем ведут они себя одинаково.

Второе, что бросается в глаза, – полная неадекватность ментов. Их стреляли еще с февраля. Если бы бандиты сами не заявили, что действуют из идеологических соображений, то этого и не заметили бы. Во всяком случае, февральское убийство в лучшем стиле списали на каких-то залетных. Зато когда бандиты заявили, что они – цитирую – «защищают российский народ от предателей», то все ночные кошмары начальства мигом материализовались в виде БТРов и всего, что полагается при борьбе с террористами где-нибудь в Ингушетии.

Кстати, последовали совершенно замечательные заявления, что, мол, члены банды действовали исключительно из уголовных соображений. Господа, из уголовных соображений они могли мочить ментов еще десять лет, и те бы, судя по всему, не почесались. Наконец, третье – Зорро не бывает. Идеалы людей, убивающих ментов из идейных соображений, редко отличаются гуманизмом. На Кавказе по идейным соображениям ментов убивают исламисты, в Приморье, как выяснилось, нацисты, "борцы сопротивления".

Один из задержанных – Роман Савченко, скинхед. Скажите, кто-нибудь сомневается в словах его отца Владимира Савченко, что пять лет назад он уже потерял одного сына, забитого насмерть в милицейской камере, что за несколько дней до ухода в лес его сына избили в милиции, что наркобизнес и контрабанду леса в районе крышуют менты, и что он, Савченко старший, тоже готов взять в руки оружие.