[Иэм]

Алексей Цветков / 25 января
Пепел Гаити

Есть такая старинная задачка по прикладной этике, как ее в те времена понимали. Загорелся дом епископа. Кого бы вы стали спасать первым, епископа или его служанку? Правильный ответ по тем временам был: епископа, поскольку он приносит больше пользы обществу. Со временем, конечно, нравы и понятия о пользе стали меняться, и ответ перестал казаться столь уж несомненным. С известных позиций вполне можно бы ответить: служанку, потому что именно ее труд реален и производителен, а епископ лишь паразитирует на социуме.

С точки зрения строгой этики, освобожденной от идеологических внедрений, правильного ответа, конечно, нет. Вернее, он таков: надо спасать, а кого первым, безразлично, поскольку ценность любой человеческой личности — неотъемлема и по определению одинакова. Изначально выбирая либо епископа, либо служанку мы совершаем ошибку, против которой предостерегал Иммануил Кант, мы видим в человеке не цель, а средство.

Я вспомнил об этой примитивной задачке потому, что в свое время привел ее в интернете, и некоторые из аудитории не поняли, какое отношение она имеет к реальной жизни. Ну хорошо, никакого, но ведь то же самое можно сказать и об арифметической с бассейном, в который одна труба подает воду, а другая ее сливает — в жизни так не бывает, мы либо набираем воду в бассейн, либо выливаем из нее. Но и в этике, и в арифметике всех правил наперед не пропишешь, поэтому навыки и приемы важнее простого багажа памяти, размести в ней хоть десять заповедей, хоть таблицу умножения.

Разница между арифметикой и этикой в том, что первой учат в школе, а второй нет, и поэтому условности первой нам гораздо понятнее. Хуже то, что на протяжении многих десятилетий нам вдалбливали, что никакой этики нет, а есть революционное правосознание, которое само подскажет, кого расстрелять на месте, а кому десять и пять по рогам. Впоследствии концепцию несколько смягчили и этику просто объявили обусловленной классовым происхождением. А затем классовый анализ был сочтен устаревшим, но реабилитации «реакционной лженауки» мы так и не дождались.

Сегодня в школах не преподают этики Канта, но зато настойчиво внедряют основы православия. Надо сказать, что традиционно мораль связывают именно с религией. Отсюда естественно заключить, что авторитетные церковные иерархи как раз и являются ведущими авторитетами в этой области, можно обойтись и без Канта.

Что ж, обратимся к авторитетам. Патриарх РПЦ Кирилл, посетив Казахстан и встретившись с тамошней общественностью, счел нужным высказаться о разворачивающейся на глазах всего мира катастрофе в Гаити. По его словам, «причиной нынешних бедствий на Гаити является также потеря нравственного облика жителями этой страны». Эта потеря, как объяснил патриарх, выразилась в том, что гаитяне, в отличие от своих соседей, жителей Доминиканской республики, «не встали на путь развития».

Такая формулировка не может не озадачить. Оставим в стороне тот факт, что Доминиканская республика — не самый блистательный образец развития, что не так далеко от обеих этих стран расположены Соединенные Штаты, одно из самых развитых на земле государств, но и там то 11 сентября, то ураган Катрина. Я, однако, судорожно пытаюсь вспомнить место в евангелиях или во всем Новом Завете, где экономическое развитие ставилось бы кому-либо в заслугу. Это не богачу ли, о котором пишет Лука, попавшему в ад, в то время как нищий Лазарь, питавшийся крошками с его стола, прохлаждался на лоне Авраама?

Но допустим, что Кирилл разбирается в этих вопросах лучше моего. Сформулируем проблему следующим образом. Как поступить конкретному нищему гаитянину, желающему в дальнейшем избежать подобных несчастий и лично встать на путь экономического развития? Да что там гаитянину — российскому пенсионеру, например, перебивающемуся с хлеба на воду? Наверное, у патриарха есть советы на этот счет, брегет у него на запястье свидетельствует о том, что сам он по пути экономического развития продвинулся достаточно далеко. Мне-то всегда казалось, что христианство — религия личной ответственности, где человек отвечает исключительно за собственные поступки, а не за чужие, и где ему воздается по вере, а не по достатку.

У России, конечно же, нет монополии на такие моральные авторитеты. В США есть по крайней мере один религиозный деятель, который при виде массовой катастрофы всегда находит способ надругаться над жертвами — это евангелический проповедник Пэт Робертсон, в свое время даже баллотировавшийся в президенты. Землетрясение в Гаити он объявил справедливым воздаянием за церемонию вуду в 1791 году, в ходе которой жители острова якобы заключили договор с дьяволом и которая послужила сигналом к свержению власти французских колонизаторов-рабовладельцев.

Это бездушное кощунство перед лицом беды подняло бурю возмущения как в США, так и во всем мире. Отповеди были разного накала, в зависимости от темперамента автора и СМИ — Кристофер Хитченс на сайте журнала Slate без обиняков назвал Робертсона «злобным болваном», а также устроил небольшой геологический ликбез для жрецов и шаманов всех конфессий, объяснив, что землетрясение было вызвано не божьим гневом, а пролеганием под Гаити тектонического разлома. Под соседней Доминиканской республикой такого разлома нет, так что даже если бы она и не встала на похвальный с точки зрения православия путь развития, катастрофа ей все равно бы не грозила.

Патриарха Кирилла, насколько мне известно, никто публично не обзывал нехорошими словами за его позорное высказывание в Астане, разве что в малотиражных и не делающих погоды блогах. Напротив, у его точки зрения нашлись сторонники в неожиданном, казалось бы, лагере — Юлия Латынина в «Еженедельном журнале» с его вроде бы либеральной аурой, рутинно приравнивающая перо к топору и мачете. Эта великой ненависти женщина излила ее практически без остатка на объект, который не в состоянии дать сдачи, на простертое в крови и слезах Гаити. Она прямо заходится от восторга, воображая себе, как армия США палит по гнусным вудуистам — видимо из числа недоприконченных землетрясением. С такими либералами кому нужны людоеды? Впрочем, Хитченс выразился точнее.

История Гаити действительно ни у кого не вызовет зависти. Жители страны — потомки африканских рабов, привезенных на остров для жесточайшей эксплуатации на сахарных плантациях. Они одними из первых в западном полушарии свергли колониальное иго, но их лидер Туссен л'Увертюр был вероломно схвачен французами и умер в тюрьме, а власть, как это нередко случается в результате революций, захватил кровавый деспот. Любая надежда на лучшее будущее была подорвана чудовищной контрибуцией, которую впоследствии наложили французы в возмещение потерянной рабской силы.

Эта летопись беспросветного отчаяния простирается до наших дней, несмотря на все попытки Соединенных Штатов и ООН что-либо поправить. Но злорадство Кирилла, Робертсона и Латыниной в годину апокалипсического бедствия — это фактически нацистская доктрина коллективной и наследственной ответственности, не имеющая ничего общего ни с христианством, ни с либерализмом, это и есть вудуистская мораль. Точно оценить масштабы бедствия невозможно, поскольку счет массовым захоронениям никто не ведет, но по текущим оценкам число погибших превысило 200 тысяч, число лишившихся крова приближается к двум миллионам, число сирот — около миллиона. Судя по всему, это бедствие масштабов рождественского цунами 2004 года, но сосредоточенное в одной маленькой стране. Не младенцам ли, размозженным бетонными плитами, мстит Бог Робертсона? Не их ли матерям воздает укоризну Бог Кирилла? Сам я далек от веры в духов и привидения, но что-то подсказывает, что Бог, терпящий на земле такие нравственные авторитеты, мог бы потерпеть и гаитян, чьи двухсотлетней давности предки, возможно, однажды оступились.

Вопреки тому, что пишет Латынина, ярость которой брезгует фактами, у гипотетических морских пехотинцев не было повода для стрельбы по вудуистам. Их дислокация на местности отняла столько места и времени, что оказывать реальную помощь в течение первых дней было невозможно. Дислокация оказалась ненужной: в атмосфере жуткого бедствия пострадавшие вели себя на редкость спокойно и солидарно. Немногие случаи мародерства оказались при ближайшем рассмотрении стихийной раздачей продуктов и воды из разрушенных лавок людям, у которых просто не было других способов выжить. Пресловутые баррикады из трупов на дорогах были выложены в знак протеста против важных персон, колесящих взад-вперед из аэропорта и Санто-Доминго вместо того, чтобы освободить эти узкие каналы для доставки помощи.

С точки зрения нормальной человеческой морали принцип коллективной ответственности неприменим универсально, если к гаитянам, то и к россиянам. Но ответственность, ложащаяся на каждого из нас, от этого меньше не становится — как раз наоборот. И временами молчание большинства становится настолько оглушительным, что реплика мерзавца воспринимается как консенсус.