[Prediger]

Христианство и пацифизм

Священник Димитрий Познанский

Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды чистый лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил,
И мудро свой возненавидел, …
Ты руки потирал от наших неудач,
С лукавым смехом слушал вести,
Когда разбитые полки бежали вскачь,
И гибло знамя нашей чести.

А.С. Пушкин

Предреволюционное столетие нашего отечества сопровождалось особенно сильным влиянием на умы псевдохристианских учений и идеологий, среди которых особое место принадлежит учению непротивленчества. Идей пацифизма придерживались сектанты-духоборы, отрицавшие Таинства, иконопочитание и обряды, и трагически отпавший от Церкви граф Лев Толстой, который часть гонорара полученного от издания романа «Воскресение» передал духоборам, финансировав их переселение в Канаду в 1898 году. Сейчас сложно говорить о духовных корнях непротивленчества, однако, очевидно, что они прослеживаются в возвращении к язычеству, начало которому было положено западным гуманизмом. Если антиисихастский гуманизм латинства отрицал нетварность Божественной благодати, гуманизм протестантизма привел к упразднению Церкви, то гуманизм пацифистов пошел дальше, вылившись в стремление совершенно отделить христианство от Христа и утилитарно свести Евангелие к голой морали. Сегодня, когда идеи антихристианского гуманизма в достаточной мере завоевали мировое пространство, вновь предпринимаются попытки внести элементы духоборческого учения в сознание христианского социума, причем в условиях тотальной секуляризации, эти идеи начали проникать и в среду церковную.

Каково же традиционное отношение самой Церкви к мировоззрению непротивленчества? Обыкновенно апологеты христианского пацифизма в защиту своего учения приводят 13-е правило Свт. Василия Великого, которое гласит: «Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но может быть добро было бы советовати, чтобы они, как имеющие нечистыя руки, три года удерживалися от приобщения токмо Святых Таин».
Авторитетный византийский толкователь Иоанн Зонара, так комментирует это правило: «Не в виде обязательного предписания, а в виде совета предлагает святый, чтобы убивающие не войне в течении трех лет воздерживались от причащения. Впрочем, и этот совет представляется тяжким; ибо он может вести к тому, что воины никогда не будут причащаться божественных даров, и в особенности лучшие, - те, которые отличаются отвагою: ибо они никогда не будут иметь возможности в течение трех лет прожить в мире. Итак, если те, которые, ведут войны одну за другой и умерщвляют неприятеля, удаляются от причащения, то они во всю жизнь будут лишаемы благаго причащения, что для христианина – нестерпимое наказание. Но зачем считать имеющими нечистые руки тех, которые подвизаются за государство и за братьев, чтобы они не были захвачены неприятелями, или чтобы освободить тех, которые находятся в плену? Ибо если они будут боятся убивать варваров, чтобы через это не осквернить своих рук, то все погибнет и варвары всем овладеют. В виду этого и древние отцы, как свидетельствует сам Василий Великий, не причисляли к убийцам тех, которые убивают на войне, извиняя их как поборников целомудрия и благочестия; ибо если будут господствовать варвары, то не будет благочестия, ни целомудрия: благочестие они отвергнут, чтобы утвердить собственную религию; а в целомудрии никому не будет дозволено подвизаться, так как все будут принуждены жить так, как они живут. А великий в божественном учении Афанасий, в своем каноническом послании к монаху Аммуну говорит буквально следующее: ”Непозволительно убивать, но убивать врагов на брани и законно и похвалы достойно ”. Согласен с Зонарой и другой авторитетнейший византийский канонист - патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон, который, так же как и Зонара, замечает, что предлагаемый Св. Василием совет вообще не был употребляем в действии, как по неудобности, так и по уважениям в начале сего правила изложенным . Таким образом, православное каноническое право не только не считает грехом убийство на поле брани, но и не признает за воином его совершившим какой-либо сакральной нечистоты, влекущей отлучение от Причащения. В своем каноническом послании, которое цитирует Зонара, свт. Афанасий Великий дословно говорит следующее: "Убивать врагов на брани, и законно и похвалы достойно. Таких великих почестей сподобляются доблестные в брани, и воздвигаются им столпы, возвещающие превосходныя их деяния ".
Особняком стоит запрет священнослужителям вступать в воинскую службу (7-е правило 4 Всел. Собора) и запрет принимать в клир, совершившего вольное или невольное убийство (5-е правило Григория Нисского), однако, очевидно, что запрет священнослужителям, касающийся воинской службы имеет ввиду недопустимость для клирика принимать на себя какие-либо мирские попечения, и к оценке военной службы как таковой не имеет никакого отношения. Это видно и из самого правила, которое запрещает вступать священнику не только в военную службу, но и в любой «мирской чин». Что же касается правила свт. Григория Нисского, то оно подразумевает обыкновенное убийство, но отнюдь не убийство на поле брани, которое, согласно тому же правилу свт. Василия, в убийство не вменяется. Подтверждением этому является тот факт, что солдаты, в последствии оставившие воинское звание, не редко становились священнослужителями. Более того, история Церкви имеет множество примеров участия духовенства в боевых действиях, по окончании которых оно продолжало беспрепятственно совершать священническое служение. Например, Вальсамон рассказывает о таком случае: «Когда император Фока потребовал, чтобы убиваемые на войне причислялись к мученикам, тогдашние архиереи, воспользовавшись этим правилом, заставили Царя отказаться от своего требования, говоря: «каким образом мы причислим к мученикам, падших на войне, которых Василий Великий на трехлетие устранил от таинств, как имеющих нечистые руки?». Когда же, по царскому приказанию, предстали пред собором различные священники, а также и некоторые епископы, и признались, что они участвовали в битве с неприятелями и убили многих из них, то божественный и священный собор, следуя настоящему правилу и сорок третьему того же святого и другим божественным постановлениям, хотел, чтобы они более не священнодействовали; но большинство и особенно те, которые были воинственны, настояли на том, что они даже достойны наград ». Можно по-разному относиться к случаям участия священнослужителей и монашествующих в боевых действиях, однако, необходимо помнить, что они имели место в ситуации не только крайне опасной для отечества, но и для существования Православной Церкви на его территории. Обращаясь к отечественной истории, нужно признать, что нам неизвестны исход Куликовской битвы и участь православного христианства на Руси, не благослови преподобный Сергий Радонежский на битву с монголами не только благоверного Князя Димитрия Донского, но и схимонахов Александра Пересвета и Андрея Ослябю. Известно, что во время Отечественной войны 1812 г. многие священнослужители принимали участие в борьбе с оккупантами, в том числе создавая и возглавляя партизанские отряды. Так, священник села Крутая гора Юхновского уезда Смоленской губернии Григорий Лелюхин, увидев, что отряд французских мародеров (человек 50) ограбил церковь и осквернил алтарь, убедил своих прихожан устроить погоню. Вооружившись топорами и вилами, крестьяне догнали грабителей в лесу и, перебив их, отобрали церковное имущество. Воодушевленные удачей крестьяне вскоре увеличили свой отряд до 200 чел. На колокольне храма они посадили сторожевого, который при приближении мародерских отрядов звонил в колокола, и крестьяне во главе с отцом Григорием отражали нападение, а священник села Тарбеево Сычевского уезда Петр Протопопов вместе с пономарем своего храма Иваном Белявским и прихожанами взяли в плен 23 вооруженных француза и передали отряду казаков .
Случалось клирикам сражаться за отчизну и в годы Первой мировой войны 1914 года. Свщмч. Сергий Флоринский, 15 лет прослуживший полковым священником в 151м пехотном Пятигорском полку, не только духовно окормлял воинов, но и сам заслужил многие боевые награды .
Множество данных о участии духовенства в вооруженной борьбе содержит и новейшая история Церкви. На Крите установлен памятник греческим священнослужителям и монахам с оружием в руках защищавшим остров от немецкого десанта. Сотни священнослужителей Русской Православной Церкви сражались в составе регулярной армии в 1941-1945 годах. Заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен (иеромонах с 1932 г.). Наместник Псково-Печерского монастыря Алипий (Воронов) воевал четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком; когда в 1943 году он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки. Белорусские священники, как некогда их предки, особенно активно участвовали в партизанском движении, сподобились боевых наград, и по окончании войны продолжали совершать богослужения. Так, протоиерей Александр Романушко из Полесья с 1942 года по лето 1944г. лично участвовал в боевых операциях, ходил в разведку. В 1943г. он при отпевании полицая при большом скоплении народа и в присутствии вооруженной охраны прямо на кладбище сказал: «Братья и сестры, я понимаю большое горе матери и отца убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своей жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема». Подойдя к полицаям, он просил их искупить свою вину, обратив оружие против фашистов. Эти слова произвели на людей очень сильное впечатление, и прямо с кладбища многие ушли в партизанский отряд ».

Опровержение идей непротивленчества не трудно найти в поучениях светильников Церкви. "Господь, - говорит свт. Филарет Московский, - нарицаемый Богом мира, нарицает Себя также "Господом воинств". Бог "научает руки" верных Своих "на ополчение, персты их на брань" (Пс. 143, 1). Авраам, образец кроткой веры, не воевал ли за своих родных и за союзных царей? Не войной ли, по повелению Божию, народ Божий приобрел землю Обетованную? Не Ангел ли Божий сделал гумно Гедеона военно-учебным поприщем и сильным небесным словом образовал его для победы над мадианитянами? Дух Божий, Который носился над Давидом от дня помазания его, не управлял ли рукою его, не только тогда, когда он извлекал из десятиструнной псалтири пророчественные звуки, но и тогда, когда он победоносно стрелял в Голиафа, хотя и не из лука стрелою, а камнем из пращи? Равноапостольный Царь Константин для чего первее всего употребил Крест Христов, только что им познанный? Для брани и победы. Итак: Бог любит добродушный мир, и Бог же благословляет праведную брань. Ибо с тех пор, как на земле есть немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной. Честный и благонадежный мир большею частию надобно завоевать. И для сохранения приобретенного мира надобно, чтобы самый победитель не позволял заржаветь своему оружию ". Утверждения пацифистов о том, что Священное Писание Нового Завета, в противоположность Ветхому Завету, призывает к непротивленчеству, также рассеиваются свт. Филаретом, который так комментирует Евангельский эпизод Лук. 3, 14 : «Он (Иоанн Предтеча) звание воинов одобряет и почитает так же, как и другие звания, способствующие благочестию, добродетели и спасению души, ибо не советует воинам выходить из своего звания ». Эти слова святителя подтверждаются и самим сонмом прославленных Церковью воинов.

Очень важной представляется оценка попыток навязывания Церкви пацифисткой идеологии непротивленчества в эсхатологической перспективе. Согласно Священному Писанию и Вероучению Православной Церкви, в конце времен свершится тайна беззакония, имеющая выразится в воцарении человека греха (2Фесс.2), которому поклонятся народы (Откр.13). Этим человеком греха, иначе говоря - антихристом, будет лжемессия, пришествия которого ожидают иудеи всего мира. Это ожидание, по сути, является главным элементом иудаизма, без которого не мыслимо существование этой религии. Авторитетнейший иудейский толкователь Рамбам (Рабби Моше Бен Маймон) пишет о грядущем машиахе: «Всякий, кто не верит в него или не ожидает его прихода, отвергает не только предсказания пророков, но слова самой Торы и Моше, учителя нашего ». Каковы признаки, по которым, согласно иудейскому верованию, можно отличить подлинного машиаха от ложного? Маймонид пишет: «Но если придет царь из рода Давида, посвятивший себя, как и Давид, его предок, постижению Торы и исполнению заповедей согласно Письменной и Устной Торе, и заставит весь Израиль следовать ей и будет вести войны, заповеданные Всевышним, то он - вероятный Машиах. И если он преуспел во всем этом, и победил все окрестные народы, и построил Храм на прежнем месте, и собрал народ Израиля из изгнания, этот человек - наверняка Машиах. Если же ему не удалось совершить все это или если он погиб, то этот человек - несомненно не тот, о ком говорила Тора, он просто один из достойных и благочестивых царей из дома Давида, и послал его нам Святой Творец, благословен Он, для того лишь, чтобы испытать нас, как сказано: "И некоторые из разумных потерпят поражение [в попытке принести избавление], чтобы [это испытания] очистило, прояснило и обелило [Израиль] до наступления конца времен, ибо срок этот еще не пришел" (Даниэль, 11:36) ».
Каков же взгляд иудейской традиции на Христа, и какой она видит роль христианства в подготовке воцарения машиаха/антихриста? Рамбам говорит: «И о Йешуа Ганоцри, который воображал, что он Машиах, и был казнен по приговору суда, предсказал Даниэль: "И преступные сыны народа твоего дерзнут осуществить пророчество и потерпят поражение" (Даниэль, 11:14), - ибо может ли быть больший провал, [чем тот, который потерпел этот человек]? Ведь все пророки говорили, что Машиах - спаситель Израиля и избавитель его, что он укрепит народ в соблюдении заповедей. Этот же был причиной тому, что сыны Израиля гибли от меча и остаток их был рассеян; они были подвергнуты унижению. Тору подменили другой, большая часть мира была введена в заблуждение, служа другому богу, а не Всевышнему. Однако замыслы Творца мира не в силах постичь человек, ибо "не пути наши - Его пути, и не наши мысли - Его мысли", и все происшедшее с Йешуа Ганоцри и с пророком измаильтян, который пришел после него, было подготовкой пути для царя Машиаха, подготовкой к тому, чтобы весь мир стал служить Всевышнему, как сказано: "Тогда Я вложу в уста всех народов ясные речи, и стянут люди призывать имя Господа и будут служить Ему все вместе" (Цфанья, 3:9). Каким образом [те двое способствовали этому]? Благодаря им весь мир наполнился вестью о Машиахе, о Торе и о заповедях. И достигли эти вести дальних островов, и среди многих народов с необрезанным сердцем начали рассуждать о Машиахе, и о заповедях Торы. Одни из этих людей говорят, что заповеди эти были истинными, но в наше время потеряли силу, ибо были даны только на время. Другие - что заповеди следует понимать иносказательно, а не буквально, и уже пришел Машиах, и объяснил их тайный смысл. Но когда придет истинный Машиах, и преуспеет, и достигнет величия, сразу все они поймут, что научили их отцы ложному и что их пророки и предки ввели их в заблуждение ».
Таким образом, согласно Маймониду, хотя христиане и поклоняются ложному богу, почитая, в тоже время, лжемессию, их религия является переходным этапом к иудаизму и принятием «истинного машиаха», т.е., согласно христианскому Откровению, антихриста. Понятно, что для именно такого развития событий, христианство должно иметь соответствующие характеристики, главными из которых являются духовная толерантность к иудаизму и, безусловно, идеи пацифизма. Говорить о идеях пацифизма в данном контексте уместно потому, что согласно установкам иудаизма, «машиах», будучи духовным лидером еврейской нации, одновременно является покорителем народов, который завоевывает их не одним лишь религиозным авторитетом, но и ведением заповеданных иудаистской традицией войн с непокорными ему народами.
Если духовной толерантности к иудаизму пытаются достичь попытками внесения исправлений в Священное Писание, богослужебные тексты пропагандой идей сугубого избрания еврейского народа, якобы проявляющегося и внутри Церкви, где в действительности нет ни элина ни иудея (Кол.3:11) и т.п. ,то идеи пацифизма, как правило, прививаются путем ложных толкований Евангельских текстов. Наиболее часто в этих целях используют слова Спасителя: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Матф.5:39) . Этот евангельский текст, подвергался всем возможным толкованиям со стороны и оклоцерковных людей и людей от Церкви далеких. Каково же правильное, соответствующее святоотеческой традиции толкование этих слов Спасителя? Прп. Амвросий Оптинский поясняет, что удар в правую щеку означает несправедливо причиненное оскорбление, а обращение левой щеки – приведение на память собственных согрешений. Такое толкование подтверждается и самим Священным Писанием. Так, когда слуга первосвященника ударил Спасителя, Господь не обратил к нему другой щеки, а «отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Иоан.18:23), а когда первосвященник Анания приказал бить по устам апостола языков, «Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня» (Деян.23: 2-3). Таким образом, слова Спасителя следует понимать духовно, и ни в коем случае не инициировать их буквального применения в ущерб безопасности отечества. Своим иносказанием Господь учит нас о любви к личным врагам, прощении нанесенных ими обид и недопустимости мести; о том, что скорби посылаются Богом во очищение согрешений, однако, эти слова вовсе не являются проповедью непротивленчества, поэтому и свт. Филарет Московский, говоря: «Люби врагов своих, сокрушай врагов отечества и гнушайся врагами Божьими» ничуть не погрешает против заповеди Божией, проводя четкое различие между отношением к врагам личным, врагам отечества и врагам Божиим. Человеку должно любить врагов своих, но он не должно предавать родины в руки врагов отечества. Человеку должно прощать своих врагов, но не должно давать лобзания мира врагам Божиим.
По сути, пацифизм является гуманистической, антихристианской идеологией, не имеющей корней в Священном Предании. Такие добродетели как всепрощение, не воздаяние злом за зло, любовь к своим врагам не принадлежат собственно идеологии непротивленчества и лежат в сфере личного подвига христианина, и обман пацифизма заключается в экстраполяции относящегося ко внутреннему духовному деланию христианина в область общественного, что не допустимо и при осуществлении на практике может причинить непоправимый вред . Так, если распространить личную добродетель нестяжательства на сферу общественного бытия, итогом станет нищета и разорение государства. Если перенести личное всепрощение в область государственного законодательства, получим ничем не сдерживаемый рост преступности. Если непротивление злу сделать основанием для упразднения нужд государственной безопасности и отмены института армии, то, как говорит уже цитированный выше Зонара: «Все погибнет и варвары всем овладеют… ибо если будут господствовать варвары, то не будет ни благочестия, ни целомудрия: благочестие они отвергнут, чтобы утвердить собственную религию; а в целомудрии никому не будет дозволено подвизаться, так как все будут принуждены жить так, как они живут». Эти слова Иоанна Зонары были сказаны много лет назад, когда христианская государственность являлась многовековой действительностью. Войны последних десятилетий все меньше требуют употребления военной силы, и все больше осуществляются путем подрыва нравственных устоев, манипуляции общественным мнением и экономического давления. Как справедливо замечает Социальная Концепция РПЦ, возвращение к высокой форме государственного устройства возможно лишь через духовное возрождение общества , и если христианская государственность, согласно святоотеческому учению , имея способ удерживать движения народные, до самого своего уничтожения, является силой, препятствующей свершению тайны беззакония (2Фесс.2:7), то навязывание пацифизма Церкви имеет одну единственную цель – разрушение начал такой государственности, хотя и не существующей ныне, но способной возродится, сохраняясь до времени в памяти Православной Традиции.

Источник

[RUShan]

Странно. В таком большом тексте христианина так мало Христа.
Можно сколько угодно интерпретировать высказывания Христа, но если верить Библии, то он не сопротивлялся насилию насилием. И когда за ним пришли, запретил защищать его.
И патриотом ни государства в котором жил, ни своего народа, по-моему не был.

[Prediger]

RUShan, понимание Христа для православных очень разнится с пониманием у протестантов. Тут надо всё же не заблуждаться: для православных Христос - центр богословия и духовной жизни. Другой вопрос, что упоминание Его не обязательно для всех вопросов, особенно памятуя заповедь № 3.

Что касается Библии, то всем известен случай изгнания бичом торговцев из храма. Но суть опять же не в этом. Сама ваша фраза

он не сопротивлялся насилию насилием

действительно далека от христианского понимания и исходит скорее из либеральных стереотипов гуманистического толка, чем из христианского миропонимания. Поясню. Одно дело, когда христианин страдает, как христианин, а другое, когда перед ним стоит необходимость защитить своё жизненное пространство от материализовавшихся сил зла. И здесь нет принципиальной разницы между борьбой со злом на духовном уровне и борьбой со злом в материальном обличии. Вообще же данный вопрос более правильно сформулирован вот в этой теме: Сопротивление злу силою

[Prediger]

Пацифизм
и христианство
ИОАННА ЖАРИКОВА

Представление о прямой связи пацифизма с христианством — стереотип, распространенный довольно широко. Обвинения в пацифизме в адрес христиан порой приходится слышать от противников Церкви, и не без оснований, ибо от самих христиан в наше время нередко исходит проповедь, которую можно прямо охарактеризовать как пацифистскую. У этого явления есть свои причины и исторические предпосылки.

Во-первых, это связано с неверным пониманием смирения. В прошедшие века, особенно при попытках создания "христианских" государств, на этом понятии слишком много спекулировали в политических целях, ища богословское оправдание подавлению достоинства личности. Однако все попытки насильно "осчастливить" человека, лишив его свободы и отказав ему в уважении, и таким образом строем ввести целые народы в царство Божие, заранее обречены на поражение. Западной Европе потребовался крах Крестовых Походов, Охота на ведьм, Варфоломеевская ночь и т. д., чтобы понять наконец: Христос пришел к каждой конкретной человеческой личности, чтобы Своим Воскресением из мертвых воскресить ее бесценное, неизмеримое достоинство в очах Божьих. И западная культура познала Возрождение. Казалось бы, отныне люди не должны были бы путать смирение с самоуничижением. Но стереотипы сознания слишком живучи. И в наши дни они становятся лазейкой для идей непротивленчества.

Во-вторых, именно в век тоталитарных режимов и мировых воин, когда насилие открыто пропагандируется через поп-культуру и становится нормой отношений, пацифизм может показаться единственно возможной и достойной альтернативой.

В-третьих, пацифизм находит свое обоснование в духовных традициях индуизма и буддизма. Его популярность в действительности напрямую связана с интересом к восточным религиям.

Приверженцы "христианского" пацифизма обычно ссылаются на Нагорную проповедь: "...кто ударит тебя в правую щеку, обороти к нему и другую" (Мф. 5, 39). Такие слова действительно есть в Евангелии, более того, как раз перед ними стоит, казалось бы, прямой призыв к пацифизму: "Вы слышали, что сказано: око за око, зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому" (Мф. 5, 38). Однако тот, кто склонен выхватывать из Священного Писания отдельные фразы, неизбежно столкнется с противоречиями. Так, в другом месте тот же Христос говорит: "Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч" (Мф. 10,34). А в Евангелии от Луки читаем: "...продай одежду свою и купи меч" (Лк. 22,36).

Желающий оправдаться изречениями из Нового Завета, будь он пацифист или радикальный воинствующий экстремист, всегда может найти пару строк себе по вкусу. Именно таким образом, из передергивания библейских цитат, кстати, зачастую возникают секты. Тот же, кто ищет истину, читает Евангелие в Духе Божьей Любви и в контексте каждого момента повествования. Тогда все становится на свои места. И несложно понять, что в пятой главе Евангелия от Матфея Христос говорит о прощении. Если в Ветхом Завете Бог через Моисея дает Своему народу заповедь: "Око за око, зуб за зуб", то есть учит, что месть не должна превышать нанесенный врагом ущерб (одно око за одно око, а не сто и даже не два!), то Христос учит не поддаваться ненависти, не заражаться злом, отвечать на него добром. Ветхозаветный закон был подготовкой к полноте Откровения. Он велел человеку обуздывать свой гнев. Христос же говорит о любви: "Любите врагов ваших." И объясняет, что такое любить. Тот, кто любит, не боится зла, способен претерпевать любые страдания и лишения, добровольно идти на жертвы, до конца прощать и не тяготиться неблагодарностью. Вот о чем идет речь.

Но тот, кто любит, в этом мире часто бывает вынужден сражаться за свою любовь. Христианская любовь не имеет ничего общего ни с трусливым малодушием, ни с раболепством, ни с конформизмом. И Христос предупреждает своих последователей, что их вера разделит их с людьми, даже с самыми близкими, и станут "враги человеку домашние его". И "кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня" (Мф.10,36 — 37). Говоря "не мир пришел Я принести, но меч", Христос называет мечом Свое учение, разделяющее, делающее врагами последователей и противников Истины. Слово "меч" употреблено здесь аллегорически, речь идет о мече разделения.

Зато евангелист Лука, повествуя о Тайной Вечери, упоминает о мече в самом прямом смысле: "…кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму, а у кого нет, продай одежду свою и купи меч… Ибо то, что обо Мне, приходит к концу. Они сказали: Господи! Вот здесь два меча. Он сказал им: довольно".

Здесь учитель заботится о Своих учениках. Он предупреждает их, чтобы они были готовы постоять за себя, если нужно, с оружием в руках. Христос предается в руки грешников, Он знает, что должен пострадать и умереть, но Его ученики — Его наследники на земле, продолжатели Его дела. Если погибнут они, погибнет будущая Церковь. Они должны были научиться противостоять опасности.

И, наконец, эпизод, в котором Христос, выступая в качестве обвиняемого, защищает Свои гражданские права и Человеческое достоинство. "Первосвященник же спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его. Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру… спроси слышавших, что Я говорил им… Когда Он сказал это, один из служителей, стоявших близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?" (Ин.18,19 — 23).

Христос Сам показывает нам собственным примером, что любить и приносить себя в жертву — не значит попустительствовать беззаконию. Этот пример нам следовало бы иметь перед глазами, когда нас безнаказанно унижают, да еще затыкают рот "христианским смирением". Смирение христианина как раз в том и заключается, чтобы сохранять свое человеческое достоинство, не терять внутреннего мира, действовать в согласии со своей совестью. Не утратив любви к врагу, можно дать ему отпор.

Замечательное развитие эта тема получила в Деяниях Апостолов. Апостол Павел, верный последователь Христа, в македонском городе Филиппы с честью выдержал экзамен и на любовь к врагу, и на умение постоять за свое достоинство. В этом городе Павел и Сила были без суда подвергнуты публичным избиениям палками и брошены в темницу. Ночью, когда апостолы молились, сделалось землетрясение и путы на узниках ослабли. Но Павел и Сила не воспользовались возможностью бежать, зная, что по римским законам их страж платится за это жизнью. Результатом столь небывалого поступка стало обращение стража и всего его дома. Когда городские власти отдали приказ тайно отпустить узников, Павел ответил: "Нас, римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? Нет, пусть придут и сами выведут нас." Извинения апостолам были принесены — Павел заставил представителей власти проявить, пусть запоздалое, уважение.

Сестра Эмилия Эрлих писала об этом: "Своими поступками Павел показывает, что смело и спокойно переносить ради Христа страдания отнюдь не значит отказываться от требования справедливости и постыжения тех, кто нарушает Божии и человеческие права".

Таким образом мы видим, что идея христианского смирения не означает смирения со злом. Пацифизм, таким образом, вовсе не вытекает из Нового Завета. Напротив, от христиан требуется активная позиция. Вся история Церкви — это история борьбы, как духовной, так и ратной. Не случайно среди святых мы почитаем великих воинов и полководцев, таких, например, как Жанна д'Арк. Истинные христиане, приняв откровение о ценности и достоинстве личности, видят свой святой долг в защите родины. Пока существует государство, наше достоинство связано с достоинством страны, в которой мы живем. Непонимание этого — свидетельство недостаточно развитого самосознания. И поэтому пацифизм, как отказ брать в руки оружие, по большому счету просто неправомерен. Конечно, трудно возразить что-либо против борьбы за мир, но если твоей стране угрожает враг, эта борьба возможна, увы, только с оружием в руках. И защитить ближнего — в данном случае, лучшее выражение любви к нему.

Вопрос о противодействии насилию можно решать только в связи с вопросом о самосознании. Пацифизм хорошо вписывается в восточное мироощущение, где отношение к личности прямо противоположно христианскому. Буддизм, например, учит, что мир — иллюзия, добро и зло относительны, а уникальная человеческая индивидуальность — лишь помеха на пути к гармонии с мирозданием. А значит, личности с ее самосознанием надлежит раствориться в природе или в коллективе. Коллективное сознание — спасение от индивидуальных проблем. От буддиста требуется следовать "духу самоотрицания", что не соответствует ни смирению (примирением со своим истинным "я"), ни самоотверженности (когда личность, жертвуя собой ради других, обретает свой высший смысл). Самоотрицание сродни саморазрушению. Естественно, что раз личность подлежит самоуничтожению, какой смысл защищать ее, отстаивать ее права или достоинство? Вопрос о непротивлении насилию, конечно, не имеет для последователей восточных религий важного значения (ведь насилие неотделимо от этого мира, который весь — лишь сплошная иллюзия), но если уж решать его, то логичнее всего — в пользу непротивления злу.

Для христианина его личность — путь к Богу, ибо Сам Бог является Личностью. Наше индивидуальное достоинство неразрывно связано с индивидуальной ответственностью. Для нас добро и зло конкретны и мы не имеем права (!) оставаться в стороне от борьбы — попустительство может оказаться равносильно содействию. Господь требует от нас, христиан, служа добру, делать все, что мы можем, и не сомневаться в Его помощи.

Христианский Запад прошел долгий путь, чтобы осознать эту истину. Наша страна, в силу своего специфического географического положения, по самосознанию народа, ближе к Востоку. Не случайно в XIX веке Е. Блаватская и супруги Рерих обращаются к духовным традициям Индии и Тибета. Дух этих стран оказывается им ближе русского. А Лев Толстой, вовсе не будучи их единомышленником, считая себя "народным" русским писателем, вдруг выступает проповедником идеи непротивленчества. И в нашем веке, совсем еще недавно, пацифистские идеи, вместе с интересом к восточной философии нашли отклик в отечественном варианте движения хиппи. С легкой подачи его идеологов, в умах многих наших современников странным образом перемешались некоторые принципы Дао Дэ Цзин и обряды русского православия. Объяснить этот симбиоз можно тем, что и восточная философия привлекательна своим развернутым учением о природе, но и национальный колорит нам терять обидно. Что же касается уважения к достоинству личности, по этой части у нашего народа давние и серьезные проблемы. Мы позволяем себя унижать из страха оказать сопротивление и называем это "смирением". Вот что самое страшное — когда трусость прикрывается высокими религиозно-философскими принципами. К сожалению, такое бывает часто. И пацифизм в этом случае — очень удобная ширма.

Наша статья написана с единственной целью — доказать, что пацифизм и христианство существуют сами по себе, независимо друг от друга. И это даже не означает, что христианин не может быть пацифистом. Такая возможность не исключена при условии веры, способной двигать горы. Когда пацифизм становится исключительным признаком подлинной духовной силы, хрупкая безоружная женщина может заставить опустить штыки целую армию. Но тогда мы говорим о любви, побеждающей ненависть, а не о непротивлении злу. И в этом мудрость, ибо любовь выше всех принципов и идей, как бы хороши они ни были. "И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы", — говорит апостол Павел в I послании к Коринфянам (13, 3). А св. Августин выразился так: "Люби Бога и делай что хочешь".