источник: сайт Андрея Кураева.
"Неполиткорректный священник о литературе. Неутомимого миссионера Андрея Кураева вряд ли назовешь образцом политкорректности. Он не скрывает своих часто резких оценок современной действительности и тем вызывает на себя огонь критики. Писательница Ксения Букша поговорила с диаконом Андреем Кураевым о современной литературе и выяснила, что ему нравится Гарри Поттер, а вот псевдорусский имперский стиль священник считает вычурным и ненужным."– Почему сейчас в русской литературе так мало по-настоящему талантливых описаний опыта православного человека?– Думаю, это естественный результат нашего неофитства. Даже те люди, которые сегодня церковны, они православные зачастую недавно, они натужно, книжно православные. Они еще сами не очень понимают, что это значит - быть православным, и подражают книжкам. Поэтому описывать их мир означает делать ремейки со старых книжек. Пока еще мало внутренней наработанности, органичности.
– То есть православие еще не встроено в жизнь так естественно, чтобы об этом можно было писать?– Необязательно естественно, оно может быть встроено по Достоевскому надрывно, но в любом случае и эта надрывность нуждается в рефлексии и со стороны самого человека, и со стороны того, кто наблюдает за ним, с писательской стороны. Будет все это, будет описано, появится. но, опять-таки, учитывая, что разные люди по-разному переживают православие, эти описания будут различны.
Есть люди, у которых травмирующий опыт церкви, которые на самом деле не преобразились, войдя в церковь. Они с головой бросились в церковную жизнь, но при этом очень надрывно-болезненно переживают собст-венную веру. Это массовый тип в современной церковной жизни: выцветшие, поблекшие люди, как будто их в какую-то кислоту, в формалин поместили, введя в церковную жизнь. У них исчезла мимика, атрофировались мышцы лица, которые отвечают за поднятие уголков губ кверху, они разучились улыбаться, сами себя загоняют в искусственные шаблоны. Речь идет именно о том, что в самой церковной среде считается нормативным. Некая стилизация. Православный человек не должен то, не должен это. В итоге куда-то испаряется право на человечность.
– То есть отчасти виноваты и сами представители церкви?– Безусловно. Вот, скажем, мой вывод по миссиологии, очень странный: если мы всерьез хотим заниматься миссией, нам придется отказаться от традиционного пути православной миссии. А именно – миссионер не должен быть священником. Это помеха. Потому что лучший путь миссии – когда ты принимаешь образ жизни того народа, с кото-рым ты живешь. Но это психоло-гически очень тяжело сделать именно священнику. Русский священник - он в футляре, он в форме, у него очень высокая самооценка даже не себя как личности, а своего служения, – я и по себе сужу. Чтобы быть встроенным в жизнь тех, с кем ты разговариваешь, эта сословно-высокая самооценка должна быть отстранена. Для священника это очень тяжело. Можно ли с детишками пойти поиграть в футбол? Для священника это повод для серьезных переживаний. Так что священство может быть для миссионера не столько помощью, сколько помехой.
– Что могут сделать представители церкви, чтобы их мир стал более естественным?– Церковь, как и литература, огромна. В мейнстриме у нас сейчас псевдорусский стиль, попытка пощеголять в имперских одеждах. Сделать вид, что ничего с нами не было в XX веке. А есть реальные люди и священники, которые понимают, что нам эти имперские одежды и не по погоде, и не по нашему внутреннему самочувствию. Если человек вышел из тюрьмы, а на него напяливают бобровые шубы – он рухнет под их тяжестью, этот доходяга. Поэтому есть священники, которые хотят дышать одним воздухом с людьми, а
не искусственным воздухом алтаря. Не сомневаюсь, что за ними, скорее всего, будущее. Может быть, это не очень хорошо, потому что тут тоже есть свои проблемы.
– В современной литературе что больше всего запомнилось за последнее время из русских и нерусских книг?– Сам стиль моей жизни и профессия ориентируют на чтение несовременных книг, а из современных меня интересуют главным образом исторические исследования, а не художественные миры. Если говорить об исторических исследованиях – прекрасная книга Татьяны Бернштам "Русский приход XVIII-XIX веков", очень добротная книга. А сейчас круг моего чтения вертится вокруг темы миссии. Курс лекций "Миссиология", история православной миссии, который я последние 2 года веду в Московской Духовной академии, – тема по-своему очень печальная, такого курса раньше не было, не на кого ориентироваться и опираться, поэтому приходится выискивать зачастую даже в непрофильной литературе рассказы о миссио-нерских движениях. Сейчас, например, читаю дневники Николая Японского, русского мужика, который в конце XIX века уехал в Японию и там служил.
– Сейчас в литературе много изображают магов, темные силы, и представители разных церквей начинают протестовать против этого, пытаются запрещать Гарри Поттера или другие книжки. Как вы к этому относитесь?– Проблема, несомненно, есть. На сегодня ребенок этой околорекламной стихией погружается в мир колдовства, это факт. Гарри Поттера я сам люблю, это очень доброт-ная книжка с вполне христианским подтекстом, но есть другие вещи. Во-первых, мы не встретим в современных блокбастерах положительного героя-христианина. Положительный герой может медитировать перед статуей Будды; в порядке политкорректности он может быть мусульманином, иудеем, но так, чтобы христианство было показано без стеба, как органический стержень, вокруг которого хорошо и творчески строится жизнь главного героя, – такого вы в голливудских фильмах не встретите. Эта фигура умолчания очень важна.
Во-вторых, мы видим огромное количество псевдоистори-ческих поделок вроде короля Артура и так далее, когда христианст-во презентуется в совершенно неузнаваемом виде, по законам черного пиара. И третье – постоянное присутствие в этой попсовой культуре всевозможных оккультных дета-лек. Есть откровенно сатанинские вещи типа "Полярной совы", автор - швед какой-то, так он и в своих интервью, и в сюжете книги декларирует, что Бог Библии не прав, это Бог-неудачник, мы должны языческим богам служить и так далее. И надо сказать, что это дейст-вует, я смотрю по интернет-дискуссиям в Живом Журнале, есть большой слой молодежи, которая удивительно заряжена на ненависть к христианству. Причем ненависть эта не со светских, гуманистических позиций, а именно с позиций оккультно-языческих. Это в Интернете в порядке вещей, есть сотни блогов, в которых христиане упоминаются как "хрюсы". В этом есть вина и Голливуда в том числе.
– Какое настроение должно быть у писателя, чтобы он не начал испытывать гордыню из-за своего писательства?– Во-первых, я думаю, должно быть чувство профессиональной позитивной самооценки. Без этого работать просто нельзя. Надо различать христианское смирение и честность - эти две добродетели не всегда в ладах друг с другом. Если человек начнет без конца осуждать себя и свою работу, это будет неправда. Ну неправда это, если шестнадцатилетняя девочка, воспитанница православной гимназии, стоит перед зеркалом и медитирует на тему, какая она уродина безобразная. Это неправда, она прекрасна в свои 16 лет. Аналогично и у работающего человека, и у писателя в том числе. Должен быть выработан некий балансир, понимание, что вот это - удалось, это было написано с огоньком, а это - на троечку.
У любого писателя есть любимые и нелюбимые собственные книги. Другое дело, что когда ты поставил себе пятерку за профессиональную деятельность, то, чтобы избежать гордыни, можно вспомнить другие аспекты своей жизни, в которых ты не столь удачен. Хороший преподаватель и плохой друг, хороший писатель и плохой отец. Вот так и вспоминать, чтобы нос не слишком задирался. Как говорится, вверх торчат ветки только у деревьев, на которых нет плода. Диакон Андрей Кураев: "В мэйнстриме у нас сейчас попытка пощеголять в имперских одеждах. Сделать вид, что ничего с нами не было в XX веке. Нам эти имперские одежды не по погоде, не по нашему внутреннему самочувствию".
Деловой Петербург (Санкт-Петербург) №195 (2517) от 19.10.2007
Подготовила Ксения Букша
при содействии журнала "Фома"
9.11.2007, 18:18
