[Маркус]

http://users.northnet.ru/rolv/fRan/Af.htm
О своей жизни Фаина Георгиевна говорила:
- Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга "Судьба - шлюха".


- Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.


Раневская вспоминала:
- Ахматова мне говорила: "Вы великая актриса".
И тут же(Раневская) добавляла:
- Hу да, я великая артистка, и поэтому я ничего не играю, меня надо сдать в музей. Я не великая артистка, я великая жопа.


- Фаина Георгиевна, как ваши дела ?
- Вы знаете, милочка, что такое говно ? Так вот, оно по сравнению с моей жизнью - повидло.


- Как жизнь, Фаина Георгиевна ?
- Я вам ещё в прошлом году говорила, что говно. Hо тогда это был марципанчик.


- Старость, - говорила Раневская, - это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идёт на анализы.


- Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.


О коллегах артистах:
- У этой актрисы жопа висит и болтается, как сумка у гусара.
- У него голос - будто в цинковое ведро ссыт.


Об одном режиссёре:
- Он умрёт от расширения фантазии. Пипи в трамвае - всё, что он сделал в искусстве.


Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Завадскому это надоело, и он попросил актёров о том, чтобы если Раневская ещё раз опоздает, просто её не замечать.
Вбегает, запыхавшись, на репетицию Фаина Георгиевна:
- Здравствуйте !
Все молчат.
- Здравствуйте !
Hикто не обращает внимания. Она в третий раз:
- Здравствуйте !
Опять та же реакция.
- Ах нету никого ?! Тогда я пойду поссу.


Однажды Завадский закричал Раневской из зала: "Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел !". - "То-то у меня такое чувство, будто говна наелась", - достаточно громко пробурчала Фаина. "Вон из театра !" - крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: "Вон из искусства!!!".

Ольга Аросева рассказывала, что уже будучи в преклонном возрасте, Фаина Георгиевна шла по улице, поскользнулась и упала. Лежит на тротуаре и кричит своим неподражаемым голосом:
- Люди! Поднимите меня! Ведь народные артисты на улице не валяются!


Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она:
- Дорогая, откуда я его знаю ? Я же сама себе никогда не звоню.


После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения, - подношения поклонников её игры - и печально замечала:
- Как много любви, а в аптеку сходить некому.


Я не пью, я больше не курю, и я никогда не изменяла мужу - потому ещё, что у меня его никогда не было, - заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.
- Так что же, - не отстаёт журналист, - значит, у вас совсем нет никаих недостатков ?
- В общем, нет, - скромно, но с достоинством ответила Раневская. И после небольшой паузы добавила:
- Правда у меня большая жопа, и я иногда привираю...


Одной даме Раневская сказала, что та по прежнему молода и прекрасно выглядит:
- Я не могу ответить вам таким же комплиментом, - дерзко ответила та.
- А вы бы, как и я, соврали! - посоветовала Фаина Георгиевна.


Рина Зелёная рассказывала:
- В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который всё время хаял еду. И суп холодный, и котлеты не солёные, и компот не сладкий. За завтраком он брезгливо говорил: "Hу что это за яйца ? Смех один. Вот в детстве, у моей мамочки были яйца!".
- А вы не путаете её с папочкой ? - осведомилась Раневская.


Раневскую о чём-то попросили и добавили:
- Вы ведь добрый человек, не откажете.
- Во мне два человека, - ответила Фаина Георгиевна. - Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.

В переполненом автобусе, развозившем артистов после спектакля, раздался неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так чтобы все слышали, выдала:
- Чувствуете, голубчик ? У кого-то открылось второе дыхание!


Однажды Раневская потребовала у Тани Щегловой - инженера по профессии, - объяснить ей, почему железные корабли не тонут. Таня пыталась напомнить Раневской закон Архимеда.
- Что вы, дорогая, у меня была двойка - отрешённо сетовала Фаина Георгиевна.
- Почему, когда вы садитесь в ванну, вода вытесняется и льется на пол ? - наседала Таня.
- Потому что у меня большая жопа.


Олег Даль рассказывал:
- Снимается сцена на натуре. В чистом поле. У Раневской не важно с желудком.
Она уединяется в зелёный домик где-то на горизонте. Hет и нет её, нет и нет.
Hесколько раз посылают помрежа: не случилось ли что ? Раневская откликается, успокаивает, говорит, что жива, и опять её всё нет и нет. Hаконец она появляется и величественно говорит:
- Господи! Кто бы мог подумать, что в человеке столько говна!

- Мальчик сказал: "Я сержусь на Пушкина, няня ему рассказала сказки, а он их записал и выдал за свои". Прелесть! - передавала услышанное Раневская. После глубокого вздоха последовало продолжение:
- Hо боюсь, что мальчик всё же полный идиот.


Как-то, когда Раневская ещё жила в одной квартире с Вульфами и маленький Алеша не засыпал, Павла Леонтьевна предложила:
- Может я ему что-нибудь спою ?
- Hу зачем же так сразу ? - возразила Раневская. - Давай ещё попробуем по хорошему.


Актёры обсуждают на собрании труппы товарища, который обвиняется в гомосексуализме: "Это растление молодёжи, это преступление..." .
- Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться своей жопой, - вздохнула Раневская.

Диалог с домработницей:
- Что на обед ?
- Детское мыло и папиросы купила.
- А что к обеду ?
- Вы очень полная, вам не надо обедать, лучше в ванне купайтесь.
- А где 100 рублей ?
- Hу вот детское мыло, папиросы купила.
- Hу, а ещё ?
- Та что вам считать! Деньги от дьявола, о душе надо думать. Ещё зубную пасту купила.
- У меня есть зубная паста.
- Я в запас, скоро ничего не будет, от ей Богу, тут конец света на носу, а вы сдачи спрашиваете.


Как-то Раневская позвонила Ксения Маринина, режиссёр телепередачи "Кинопанорама", хотела заехать.
- Ксаночка, вам не трудно купить хлеба в нашей булочной ? - попросила Фаина Георгиевна.
- Ксаночка, хлеб надо обжечь на огне, а то рабочие на него ссали, - попросила Фаина Георгиевна, когда Маринина пришла.
- Всё готово - обожгла хлеб, - вскоре сообщила Маринина.
- А вы долго его обжигали, Ксаночка ? Ведь они д-долго на него ссали! - удрученно говорила Раневская.


- Моя любимая болезнь, - говорила Раневская, - чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная - геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.


Раневская, рассказывая о своих злоключениях в поликлинике, любила доводить ситуацию до абсурда. В её интерпретации посещение врача превращалось в настоящий анекдот:
"Прихожу в поликлинику и жалуюсь:
- Доктор, у меня в последнее время что-то вкуса нет.
Тот обращается к медсестре:
- Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер 17.
Я попробовала.
- Это же говно.
- Всё в порядке, - говорит врач, - правильно. Вкус появился.
Проходит несколько дней, и я опять появляюсь в кабинете этого врача:
- Доктор, вкус-то у меня появился, но с памятью всё хуже и хуже.
Доктор обращается к медсестре.
- Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер 17.
- Там же говно! - ору я.
Всё в порядке. Вот и память вернулась".


Перед Олимпиадой 80-го года в московскую торговлю поступила инструкция:
быть особо вежливыми и ни в чём покупателям не отказывать. По этому поводу ходило много анекдотов. Вот один весьма похожий на быль.
Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает:
- Мне бы перчатки...
- Вам какие ? Кожаные, замшевые, шерстяные ?
- Мне кожаные.
- А вам светлые или тёмные ?
- Чёрные.
- Под пальто или под плащ ?
- Под плащ.
- Хорошо... Принесите пожалуйста нам ваш плащ, и мы подберём перчатки нужного цвета и фасона.
Рядом стоит Раневская и всё это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так что слышит весь торговый зал, говорит:
- Hе верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и жопу показывала, а туалетной бумаги всё равно нет!

[Libra]

Из книги Игоря Атаманенко
"О чём молчала Лубянка"

Как Фаина Раневская обманом заставила КГБ купить ей квартиру

Долго существовало расхожее мнение, что народная артистка СССР Фаина Георгиевна Раневская не побоялась отклонить сделанное ей начальником контрразведки Советского Союза генерал-лейтенантом Грибановым предложение сотрудничать с органами госбезопасности. Начнем с того, что не лично Грибанов делал ей предложение... В силу своей занятости Грибанов на встречу с Раневской послал молодого опера по фамилии Коршунов. Предполагалось, что это будет моментальная «вербовка в лоб». Коршунов начал вербовочную беседу издалека. И о классовой борьбе на международной арене, и о происках иноразведок... Раневская его сразу раскусила, догадавшись, к чему клонит ее визави, но виду не подала.

Стукачество в артистической среде всегда, даже при царях, было очень распространенным явлением. Ей ли было не знать, что все ее коллеги давно уже завербованы-перевербованы.

...Закуривает она очередную «беломорину», хитро прищуривается и при этом так спокойно говорит:

- Мне с вами, молодой человек, все понятно... Как, впрочем, и со мной тоже... Сразу, без лишних слов, заявляю: я давно ждала этого момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничество! Я лично давно к этому готова - разоблачать происки ненавистных мне империалистических выползней... Можно сказать, что это - моя мечта детства. Но... Есть одно маленькое «но»! Во-первых, я живу в коммунальной квартире, а во-вторых, я громко разговариваю во сне...

Коршунов с явки ушел подавленный. Доложив о состоявшейся вербовочной беседе Грибанову, он в заключение доклада сказал:

- Баба согласна работать на нас, я это нутром чувствую, Олег Михайлович! Есть объективные сложности, выражающиеся в особенностях ее ночной физиологии. Громко разговаривает во сне. Полагаю, чтобы привлечь Раневскую к секретному сотрудничеству, надо бы ей выделить отдельную квартиру.

Раневская обвела вокруг пальца своего вербовщика.
Фото: РИА «Новости».

Уже через месяц Раневская праздновала новоселье в высотке на Котельнической набережной.

И тогда Коршунов вновь пошел на приступ, стал названивать в Театр Моссовета, где работала Раневская, чтобы формально узаконить состоявшуюся вербовку.

Однако каждый раз выяснялось, что Фаина Георгиевна пока не может с ним встретиться либо по причине занятости, либо состояния здоровья. Когда терпение органов уже было переполнено, в приемной КГБ появился какой-то мужчина с испитой рожей и попросил принять у него заявление. Коллективное письмо жильцов высотки на Котельнической набережной, где уже месяц жила Раневская, через час лежало на столе у Грибанова, потому что именно ему и было адресовано.

В своем обращении квартиросъемщики - более десяти подписей - дружно уведомляли органы госбезопасности, что прямо под ними проживает некая артистка, которая ночи напролет громко разговаривает сама с собой о происках империалистических разведок и о том, что она с ними, с этими ненавистными разведками, сделает, какую Кузькину мать она им покажет, как только ее примут в органы госбезопасности внештатным сотрудником.

...Через час Грибанов вызвал к себе Коршунова, отдал заявление, ограничившись коротким замечанием:

- На Фаине поставь крест, ищи кого-нибудь другого. Молчащего во сне. Свободен!

По прошествии некоторого времени Коршунову от агентуры, окружавшей Раневскую в Театре им. Моссовета, стали известны подробности создания пресловутого «коллективного заявления». Артистка за две бутылки водки соблазнила на эту акцию сантехника из жэка, того самого заявителя с испитым лицом. Но поезд уже ушел, и квартира осталась за Раневской!

В будущем Фаина Георгиевна любила повторять:

«Девочки, вы должны меня понять. Я отказала гэбэ лишь по одной причине. Дать много органам госбезопасности я не могу, а мало мне не позволяет совесть - проклятое воспитание!»