[vega-96]

Тут сложный и неоднозначный вопрос. "Зажимание" творческой инициативы, идеологическая цензура в СССР на самом деле имели место. Сейчас же действительно этих явлений нет. А имеем в итоге то, что есть. В царской России 19 века также была цензура, техника и уровень жизни несравнимо ниже, чем сейчас, однако и тому времени по вкладу в культуру мы проигрываем с разгромным счётом.
Что же мешает сейчас, ведь уровень знаний и возможностей для образования гораздо выше, цензуры нет ?
Мне кажется, с одной стороны, либеральная идеология с культом наживы делает искусство коммерческим мероприятием, где песни, фильмы ставят на конвейер, чтобы побыстрее и с меньшими затратами получить прибыль. С другой стороны, технический прогресс и сильное ускорение жизни оставляют меньше времени для живого общения с людьми, природой, размышлений и переживаний, что необходимо для творчества. Поэтому искусство перерождается в другие формы.

[Монтек]

Данный
курс читается в ГУ-ВШЭ
на факультете прикладной политологии.
Он опирается на историю
СССР и советское кино
20-х – 80-х годов, а
также на основы
культурологии и психологии восприятия
искусства, на
закономерности
бытования экранных
искусств в тоталитарном
и демократическом обществах, на анализ
содержания
кинематографических
текстов с целью
выявления
объективированных в зрительском массовом
сознании их
нравственных и
идеологических
ценностей. Аннотация курса:
Учебная задача дисциплины –
дать представление о кино
как о идеологическом и
политическом феномене, как о
производной от общественных систем и политических
режимов, о его
полифункциональной природе,
проявляющейся по-разному в
разных исторических,
социально-политических ситуациях; научить видеть в
фильмах их нравственное и
идеологическое содержание
(скрытое или декларированное
– в зависимости от
художественного метода), а в массовом сознании аудитории
– усвоение или отторжение
этих ценностей.
Задача – раскрыть
человеческое воплощение
политической системы в киносюжетах, в отраженной
кинематографом
повседневности. А
также объяснить, почему и
как стиль, сюжеты,
социальные проблемы, типы киногероев и типичные
конфликты в фильмах могут
стать объектом
политанализа, ибо они так или
иначе отражают (или
искажают) повседневную жизнь в конкретном обществе
с особенностями его культуры
и политического режима.
Задача курса показать, как
по-разному художники ищут
свои сюжеты и рисуют людей, их ценности, перипетии и
черты их повседневной и
внутренней жизни в
зависимости от того, в каком
обществе им довелось
родиться и трудиться, кто и как управляет кинопроцессом
в обществах демократических
и тоталитарных.
Другая задача курса –
раскрыть теоретические
положения на примерах советского кино как
инструмента идеологического
контроля и политического
воспитания особого типа
личности – советского
человека на разных этапах строительства социализма в
СССР. Студенты должны уметь
сопоставлять четыре ряда:
идеологическую политику
партии на каждом периоде
социалистического строительства, кинофильмы
(песни, литературу, театр) тех
лет, массовые настроения,
сформированные средствами
пропаганды и
идеологизированного искусства и суровую
реальность массовых
репрессий и лишений, чтобы
увидеть, как все дальше и
дальше расходились реальная
жизнь и ее пропагандистское отражение на экране.
Задача – показать
неодолимую силу
мобилизационной идеологии,
вытесняющей из сознания
реальную жизнь и воплощенной в культуре
(кино, музыка, литература,
театр и живопись), выделить
ее способность формировать
некритическое,
идеологизированное, зомбированное массовое
сознание, подавлять в
человеке здравый смысл и
естественные потребности.
Важно раскрыть механизмы
партийного руководства кинематографом, природу и
формы цензуры
творчества, узнать о
трагических судьбах разных,
в том числе и великих
советских художников, которых режим ломал
интеллектуально, духовно и
физически.
Изучая идеологических клише
советского кино, начиная с
20-х годов и до хрущевской оттепели и периода застоя,
мы начинаем понимать
природу эпохи хрущевской
оттепели и сознавать
значение созданных в этот
период шедевров киноискусства,
противопоставивших (как
итальянский неореализм
послевоенных лет) лживой
бутафории идеологии
подлинную внутреннюю жизнь личности; мы поймем и период
брежневско-андороповского
застоя как гниение системы и
конец идеологии, что
отразилось в кино засильем
безликих серых фильмов, прочувствуем закономерность
и неизбежность распада
ленинско-сталинского
социализма не только по
характеристикам экономико-
политической системы, но и по содержанию искусства, по
массовым настроениям тех
лет. Рассматривая период
застоя как конец
идеологии, мы увидим
судороги цензуры, называемые «полочные
фильмы», которые касались
пороков уже самой системы,
узнаем о длившейся годами
дискуссии о «серых
фильмах», заполонивших отечественный экран как
следствие утраты веры и
распада идеологии.
Еще более важная задача –
дать более глубокое
понимание того, что за тип личности был сформирован
советской партийной
идеологией и в кино в том
числе на разных этапах
истории СССР, включая
последний ее период распада и гниения этих ценностей.
Задача – показать состояние
умов и настроений в период
самораспада советского
социализма, увидеть, что это
был за человек - homo soveticus, с каким сознанием
он подошел к перестройке и
начал ее, и мы приблизимся к
пониманию причин неудач и
краха демократического
строительства в последующий период.
Наконец, в третьей части
курса параллельно с
политической историей
советского кино дается
экскурс в американское кино эпохи контркультуры,
антивоенных движений и
движений за гражданские
права, что даст возможность
сравнить две политических
системы, две кинематографии и два народа в сопоставимых
параметрах исторических
перемен (60-е годы
контркультурной революции в
США и 90-е годы
демократических реформ в постсоветской России).