[Prediger]

ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ:
новая форма коллективного лицемерия.

Казалось бы, уж сколько раз твердили миру, что не все то золото, что блестит, что внешность бывает обманчива, а за сверкающим фасадом, -- нет-нет, да и мелькнут треснувшие колонны и гнилые балки несущих конструкций. Ан нет. Человеку свойственно обманываться. Общественное мнение, тем более в наш век всеобщей «как бы информированности», господствующего полузнания, доминирования комиксов и дайджестов как основных форм подачи и потребления морально-идеологических стереотипов, легко подвержено манипуляции. Как любят повторять столь нелюбимые в широких народных массах (и поделом, зачастую) пиарщики (то есть, честнее говоря, специалисты по пропаганде): «Если некое сообщение будет повторено достаточное количество раз на основных медианосителях, то оно станет самостоятельным фактом информационной реальности и, независимо от своего истинного смысла и степени достоверности, будет оказывать непосредственное влияние на общественное мнение и стереотипы поведения в обществе». Это называется – хвост вертит собакой.

Откуда что пошло.

Из Америки, само собой, откуда же еще. Страна победившей политкорректности сначала прошла долгий и трудный путь эмансипации прямо на наших глазах. Еще в середине 20-го века в половине североамериканских штатов ездили раздельные автобусы для белых и черных, а этих самых черных и цветных граждан США просто не пускали в рестораны и, пардон, сортиры, предназначенные исключительно для белых. Активистов движения за равноправие прессинговали не только расисты из ку-клукс-клана, но и значительная часть общества, и полиция. Известны многочисленные случаи расправ еще в 60-е годы, в том числе и с деятелями национального масштаба, как тот же Мартин Лютер Кинг.

Между тем в стране интенсивно шел рост промышленного производства, требовалось много рабочих рук, причем квалифицированных. Взять эти рабочие руки, кроме как из среды так называемого «цветного населения», было негде. И американская элита осознала необходимость эмансипации, то есть, в данном случае, уравнивания в правах «коренного» белого населения, известного под названием WASP (аббревиатура от White, Anglo-Sax, Protestant), потомков англоязычных колонизаторов некогда индейской Америки; и населения черного и цветного, потомков некогда завезенных в Америку африканских рабов и полурабов-полуэмигрантов из латиноамериканских и азиатских колоний тогдашней Западной цивилизации.

Фактическая эмансипация женщин произошла еще чуть ранее, в годы Первой, а за тем и Второй Мировой войн, и по той же, в принципе, причине, то есть ввиду острой потребности в рабочих руках для растущей в условиях военных заказов промышленности. Стоит напомнить, видимо, что именно две Первые Мировые войны, происходившие вне территории Северо-Американского континента, дали США шанс (не будем сейчас разбираться в причинах появления такого шанса) стать крупнейшим кредитором мира и отнять у Великобритании титул «всемирной мастерской». Шанс был использован полностью, на все 100%.

Надо отдать должное стратегам «американского чуда» – если бы не сознательно принятое и последовательно реализованное, причем в условиях довольно ожесточенных социальных конфликтов, решение о фактически принудительном изменении господствовавших в обществе межрасовых и межкультурных стереотипов, означавшее введение равноправия полов и рас на государственном уровне, ни о каком мировом лидерстве США сейчас бы и речи не было.

Американская элита и общество в целом, пойдя на столь быстрое и радикальное изменение своей структуры и социальных стереотипов, тем самым задействовали громадные ресурсы внутреннего развития, и именно поэтому обеспечили своей стране доминирующие позиции в современном мире. Именно способность к эмансипации и внутреннему развитию сделали американскую нацию великой, а далеко не только размер территории и численность населения. Это факт. Однако всякое явление имеет свою обратную сторону. За все надо платить.

Что такое политкорректность.

Итак, именно окончательная победа эмансипации в 50-60-е годы 20-го века привела сначала к возникновению, а 90-е годы того же столетия и к доминированию политкорректности в американском обществе. Поскольку именно Америка ныне доминирует и во всем мире, то и политкорректность как стиль общественного поведения ныне доминирует в пределах распространения североамериканского образа жизни. Так что же такое – политкорректность?

Простого ответа не получится. Сами сторонники политкорректности определяют ее, в основном, как такой стиль общественной коммуникации и государственного устройства, при котором надлежащим образом обеспечиваются права меньшинств (любых – религиозных, культурных, сексуальных, расовых или этнических, и так далее) на равноправное развитие и равноправное участие в жизни общества. Звучит красиво. Но что происходит в реальности?

В реальности происходит очередной социальный конфликт, причем глобального – в соответствии с духом времени – масштаба. Прежде всего, равноправие и политкорректность — совершенно разные понятия. Сама по себе социальная эмансипация, независимо от степени осознанности при принятии решений, была естественным, во многом природно-стихийным явлением современной цивилизации. Эмансипация происходила в обществе с достаточно тяжелым историческим багажом этнокультурных конфликтов, и потому сама по себе являлась социальным конфликтом. И соответственно, несла в себе все признаки конфликтности.

Если говорить откровенно, то для освобождавшихся от неравенства меньшинств эмансипация стала своего рода реваншем. Со всеми характерными особенностями соответствующих умонастроений широких народных масс, они же угнетаемые меньшинства. С другой стороны, для белого большинства, постепенно воспринимавшего либеральный образ мысли, переставшего в значительной мере относить меньшинства к категории «чужих», и признавшего их «своими», и потому равноправными, стал характерен некий внутринациональный комплекс вины (за торговлю рабами, истребление индейцев и тому подобное), расширительно спроецированный на все остальные меньшинства, определяемые фактически по любому принципу.

Именно на этом стремлении к реваншу, с одной стороны, и комплексе вины, с другой, и сформирована современная политкорректность, которая, действительно, стала и стилем общественной коммуникации, и государственной политикой со своим специфическим жаргонным языком, явно напоминающим «новояз» Оруэлла и Берджеса. Политкорректность стала новой формой общественного лицемерия, в очередной раз запретившей называть вещи своими именами на том основании, что эти самые имена не нравятся тем, кому общество их присвоило.

Полностью и окончательно отвергнут императив соответствия названия и смысла называемого явления. Можно и нужно понять черного американца, видящего в слове «негр» напоминание о временах рабства и расистском жаргоне ку-клукс-клана, и потому желающем именовать себя иначе. Фокус в том, что заменивший понятие «негр» термин «афроамериканец» для черных жителей США тоже не является самоназванием, а придуман вполне белокожими специалистами из пропагандистского сообщества и просто навязан общественному мнению. И так во всем.

Далее. Политкорректность стала формой конкурентной борьбы одной части общества против другой. В этом, в принципе, нет ничего нового. Нет ничего нового и в том, что какая-то часть общества, в особенности контролирующая сферу информационного обмена и рынка СМИ, стремится навязать свою мораль и свой язык всему обществу. Новое состоит в том, что политкорректность как стиль общественной коммуникации, по причине ее очевидно либерального, и потому прежде всего атеистического, происхождения, полностью выводит из основанного на ней нового общественного языка все традиционные этические и моральные категории и понятия, заменяя их мыльными пузырями «общечеловеческих ценностей», чье содержание непонятно и самим творцам политкорректности.

Кроме всего прочего, дело еще и в том, что американское общество – это, прежде всего общество с очень короткой по историческим меркам этнокультурной традицией. Это означает, в частности, и бедность традиции как таковой, и слабость некоторых установок массового сознания, отвечающих за стабильность выбранного вектора общественного развития. В результате политкорректность как общественный стиль, не успев стать традицией общества, стала, по своей сути, набором идеологических инструментов для достижения корпоративных и групповых интересов, способом борьбы одной части общества против другой его части. А общество еще не вполне осознает границ допустимого в этом противоборстве. Между тем времена успели измениться.

Довольно долгий период промышленного роста завершен. Завершен, судя по всему, и период экстенсивного роста так называемых высокотехнологичных отраслей экономики. Впереди опасные времена глобальной конкуренции, прежде всего с Китаем. И в этих условиях и без того внутренне противоречивая конструкция политкорректности, как-то позволявшая поддерживать общественную безопасность и развитие в период экономического благополучия, становится откровенно натужной и лицемерной.

Для предстоящих глобальных кризисов и времен уже начинающейся нестабильности политкорректность не годится. И американская, – а по сути, уже транснациональная – элита, которой нельзя отказать в умении предвидеть неприятности, начинает избавляться от ставших тесными политкорректных одежек, заодно, в своем обычном стиле, отправляя ненужный товар на экспорт, в том числе и в Россию. Впрочем, у нас есть и свой богатый опыт публичного лицемерия.

Политкорректность по-советски.

Наверное, многие еще помнят многочисленные клише советской пропаганды: «новая социальная общность – советский народ», «пролетарский интернационализм», «международная солидарность трудящихся», «советское искусство, национальное по форме и социалистическое по содержанию», «развитой социализм» и тому подобное. Советский новояз тоже возник не на пустом месте, у него тоже была своя важная социальная функция, именовавшаяся «политической целесообразностью». Функция эта, по сути своей, состояла в обосновании необходимости, ради построения коммунизма в отдельно взятой стране, принесения в жертву национальных интересов России и населяющих ее народов, и, прежде всего, интересов русского народа, в жертву задаче ускоренного развития национальных окраин Советского Союза. Такова была логика национальной политики коммунистического руководства СССР.

Поэтому вкладывались огромные средства в строительство промышленной и социальной инфраструктуры в национальных республиках. Ради этого представители национальных меньшинств получали преимущество при поступлении в высшие учебные заведения. Ради этого «национальные кадры» получали преимущество при занятии руководящих должностей в тех же национальных республиках. Ради этого делалось все возможное для развития национальных культур, литератур и кинематографий. Результат известен. Более того, результат был предопределен.
Советская элита сама сделала все возможное для ускоренного роста национального самосознания на окраинах собственной империи, и потому наступивший после неизбежного ослабления коммунистической идеологии распад страны именно по границам административной власти национальных элит никого не должен удивлять. Не следует и удивляться эгоизму новых националистов из братских республик, вытесняющих из своих вновь созданных государств русское население. Советская партийная элита, в основном русская по происхождению и совершенно вненациональная по воспитанию, сама воспитала свои национально-партийные кадры в духе капризно-туземного эгоизма. Задача построения коммунизма осталась невыполненной, однако, практические результаты налицо. Как сказал, кажется, Станислав Ежи Лец, жизнь не удалась, но попытку засчитали.

А ведь уже в 70-80-е годы, помнится, признание лицемерности советского новояза было очевидным фактом общественной жизни. И именно необходимость лицемерить ради продолжения карьеры (да и просто ради сохранения возможности нормальной жизни в обществе) была одной из основных причин фактического паралича общественного развития, приведшего к «катастройке»: лицемеры взялись учить общество честности и «новому мышлению». На самом деле, между американской политкорректностью и советским новоязом немало общего. Не меньше, чем между коммунизмом и либерализмом.

Практика современной политкорректности.

Вот несколько простых, наиболее невинных и даже забавных примеров. По сообщению агентства Reuters от 2 марта 2001г., «согласно новому закону штата Южная Дакота производится смена названий городов, не соответствующих нормам политкорректности. В частности, изменяются все названия, содержащие «оскорбительные для всех людей штата Южная Дакота, его истории (!-авт.) и культурного наследия (!!-авт.) слова «скво» (Squaw – женщина, индианка) или «нигро» (Negro – негр)». Например, город Скво-Лэйк (Squaw Lake) превращается в Серенити-Лэйк (Serenity Lake), а город Нигро-Галч (Negro Gulch) станет называться Ласт-Чэнс-Галч (Last Chance Gulch). Всего подлежит переименованию 39 городов штата. Аналогичные шаги уже предприняты в штатах Мэн, Монтана, Миннесота».

Как хотите, а такая забота об историко-культурном наследии сильно смахивает на советскую манеру переименовывать города к очередной смене курса или вождя. Интересно было бы знать, не станут ли сотрудники тамошнего министерства правды вносить соответствующие изменения и в архивы – переделывать старые номера газет или там записи в регистрационных книгах, как завещал великий классик антиутопизма. Остается также неясной степень политкорректности эстетических предпочтений авторов проекта, решивших почему-то, что «Город у озера индианок» звучит печально, а вот «Город последнего шанса» – очень даже оптимистично. Интересно, дойдет ли дело до переименования африканской реки Нигер и африканской же страны Нигерии. При нынешних масштабах влияния США на остальной мир может и дойти.

Еще пример, еще более оптимистический, но по другую сторону Атлантики. По сообщению издания «Время новостей» от 25.10.2001г., «Еврокомиссия после внимательного изучения (!-авт.) законодательства ЕС, касающегося равенства полов (!!-авт.), пришла к заключению, что Дед Мороз (Father Christmas) не нуждается в сопровождении "Бабы Мороз" (Mother Christmas). Инициатива британской компании Woolworth’s Group, пытавшейся на основании соблюдения правовых нормативов ЕС выпускать наряды и для «деда», и для «бабы», признана необоснованной. Еврокомиссия не желает заниматься созданием новых сексуальных стереотипов сказочного свойства».

Хорошо, хоть тут ума хватило не перелицовывать, а ведь могли бы, могли… Просто не нашлось лоббирующей группы, заинтересованной в изменении новогодних стереотипов западного обывателя, по методу производителей популярного в массах американского шипучего напитка. Смешной пустячок, в общем. Да вот как тут не вспомнить советских архитекторов нового общества, ради борьбы с религией изменивших календарь, запретивших празднование Рождества, а затем и легализовавших милый даже и советскому обществу праздник уже в виде сугубо атеистического Нового года (в приснопамятном 37-ом году, кстати). В результате в современном российском общественном сознании с его полустихийной тягой к традиционной религиозности эти два ранее неразрывно связанных события существуют одновременно и шизофренически порознь. Глубоко сомневаюсь, чтобы это было так уж смешно и безобидно.

Особая статья – политкорректность после 11 сентября 2001 года. То обстоятельство, что политкорректность выполняет, в том числе и функции цензуры, ранее как-то не привлекало к себе особого внимания. Однако поведение американского пропагандистского сообщества после нью-йоркских терактов явило тому массу доказательств.

Вот краткий перечень. Осенью 2001 г. корпорация Clear Channel Communications, владеющая более чем одной тысячей FM-радиостанций, составила список из примерно 150 песен, запрещенных к трансляции. Обосновывается введение цензуры, что характерно, именно требованиями политкорректности, причем само слово «цензура» признано не соответствующим нормам политкорректности и потому изъято из употребления — запомним это. Сам список составлен с учетом типично цензорских приемов реагирования на неприятную ситуацию: запрещены песни, в которых так или иначе упоминаются полеты, огонь, бомбардировки и смерть.

Всяческий пессимизм, любые намеки на какие то бы ни было катастрофы и ужасы, преступления и войны признаны неуместными. Спешно исправляются тексты песен и аннотаций, обложки альбомов и видеоклипы, и даже уже отснятые кинофильмы, в том числе «Spiderman» и «Men in black-2», из которых спешно стирают башни центра всемирной торговли. Но и сам по себе подход к разделению на чистых и нечистых выглядит нелепым и крайне лицемерным.

Например, британская группа с символичным в наше время названием Bush была вынуждена заменить свой выходящий сингл «Speed Kills» («Скорость убивает») на «The People That We Love» («Люди, которых мы любим»).

Запрещена новая песня группы Primal Scream под названием «Bomb the Pentagon». Отменен выход нового видеоклипа Cranberries, потому что в нем самолеты летали над небоскребами, а вокруг лежали трупы. Отменен выход клипа группы The Dave Matthews Band под названием «When the World Ends» («Когда кончается мир»), ввиду излишнего пессимизма.

Запрещена «Лестница на небо» Led Zeppelin — неизвестно почему. Запрещен хит Фрэнка Синатры «Нью-Йорк, Нью-Йорк» — видимо, на всякий случай. И так далее, и тому подобное. Причем подобное происходит не только в данной корпорации, но и на западном медиарынке в целом.

Полное впечатление, что топ-менеджеры американского медиасообщества в 80-е годы проходили стажировку в советском Гостелерадио. Но нет, конечно, не в этом дело. Просто принципы либеральной политкорректности и советской пропаганды удивительно схожи. И главный среди них — всегда присваивать реальному явлению фальшивый ярлык, то есть никогда и ни за что не называть вещи своими именами.

Между тем политкорректность диктует свои нормативы не только в шоу-бизнесе. В 90-е годы, например, распространилась практика предоставления преимуществ представителям расовых меньшинств при поступлении на работу и получении высшего образования. Ни к каким иным результатам, кроме снижения качества профессиональной подготовки и реального уровня работы сформированного таким образом корпоративного персонала, данные меры привести не могли, и не привели. Во многом именно ввиду доминирования политкорректности снизился уровень конкурентоспособности американского общества, во многом поэтому и завершается период американского благополучия.

Несомненно, большая часть американской элиты сознает степень опасности создавшегося положения. Администрация президента Буша в ускоренном темпе избавляется и от излишнего либерализма, и от сопутствующих ему ограничений политкорректности. Примеров тому множество — от назначения на должность генерального прокурора Р. Эшкрофта, которого американские либералы считают расистом, отказа от соблюдения экологических норм Киотского протокола, до демонстративно брутального поведения в сфере международных отношений, где администрация США просто игнорирует любые нормы и договоренности, не соответствующие ее сегодняшнему представлению о собственных национальных интересах.

Интересно в этой связи мнение типичного американского интеллектуала, преподавателя экономики из Йельского университета Стивена Морриса, высказанное на страницах вполне либеральной The Economist Newspaper: «политкорректность может быть не только признаком слабоумия, но и вполне рациональным, выверенным поведенческим признаком. Строгое соблюдение правил политической корректности постепенно создает человеку (политику — в глазах избирателей, советнику политика — в глазах самого политика) определенную репутацию, являясь опознавательным признаком, сигнализирующим о принадлежности к либеральной идеологии. Однако, использование политкорректности в этих целях может служить только тактическим целям создания репутации, но не стратегическим целям проведения в жизнь какой-либо политической линии». Сказано достаточно ясно. Далее следует весьма ироничный комментарий американской «Экономической газеты»: «К счастью, эта газета уже имеет достаточно либеральную репутацию, чтобы избежать обвинений в сексизме за употребление таких слов, как, например, Congressman или Businessman». Как знать, как знать…

Политкорректность на экспорт.

Видит Бог, мне были бы глубоко безразличны проблемы американского общества и одноименной демократии, если бы оная демократия не лезла в каждую щель, в том числе и в двери моего собственного дома в моей собственной стране, с настырностью полоумного коммивояжера, срочно сбывающего купленный по случаю двадцатитонный контейнер суперострых ножиков для фигурного снятия кожуры с зеленых помидоров. Но увы, эти продавцы дождя не оставляют нас в покое. Что ж, получите положенную сдачу.

Я не желаю принимать на себя ответственность за соблюдение выдуманных бандой изобретательных шулеров правил игры в «да и нет не говорите, черное и белое не называйте» с заведомо известным результатом. Игры далеко не детские. Понятно, что мерзавец не желает, чтобы его именовали мерзавцем, а дегенерат хотел бы называть себя не жестким медицинским термином, а как-нибудь поприличнее. Тем более, что, благодаря распространению просвещения, эти жертвы всеобщей грамотности действительно образовали своеобразные социальные группы, ласково именуемые «меньшинствами». Но вот запрет именовать мерзавца — мерзавцем, а дегенерата — дегенератом не имеет никакого отношения ни к каким правам человека и по сути своей есть средство всеобщей легализации мерзости и дальнейшего распространения дегенерации, в том числе и на обширных пока еще просторах нашей пока еще страны. Которая, к сожалению, вполне может перестать быть нашей, и вообще перестать быть страной, если североамериканская кампания по демпинговому экспорту своего идеологического старья будет успешной.

Совершенно незачем обнажать головы перед очередным действующим макетом очередной социальной идеи про «общество светлого будущего» и посыпать голову пеплом тоталитаризма. Не следует и поддаваться на спекуляции о «правах меньшинств», когда в обществе еще нет сформированной системы защиты прав обычного, нормального человека. И более того, когда и само понятие «нормы» размывается под напором тех, кто разламывает общественную мораль ради достижения своих корыстных групповых интересов. Все крупнейшие преступления последнего столетия, в том числе и преступления против человечности, совершались под прикрытием лозунга о «защите прав меньшинств».

Под лозунгом «защиты прав» судетских и силезских немцев Гитлер захватил Чехословакию и Польшу. Под обещания «восстановить права угнетенных национальных меньшинств» тот же Гитлер формировал из националистов карательные части на территории Советского Союза. Под лозунгом «защиты прав албанского меньшинства» администрация Клинтона и НАТО терроризировали Югославию и фактически отторгли от нее Косово. Кстати, и сами использованные для оправдания этой агрессии термины «гуманитарные бомбардировки» и «гуманитарная интервенция» созданы именно в рамках теории политкорректности. Нынешняя же «экспортная политкорректность» в варианте Буша-Чейни означает фактический отказ от соблюдения требований международного и суверенного законодательства ради «жизни по понятиям», согласующимся с политкорректностью.

Существует ли на свете такая политкорректность, которая бы противоречила национальным интересам США в их собственном понимании, то есть интересам транснациональных корпораций с американским контрольным пакетом? Нет, не существует. Причем когда эта самая политкорректность мешает, или просто не срабатывает, ее меняют на что-нибудь более адекватное требованиям момента, например, на борьбу с отмыванием грязных денег, или ракетно-ядерных технологий, или терроризмом.

Генеральная линия всякой строящей свое светлое будущее партии, как известно, имеет свойство все время меняться, оставаясь при этом единственно верной. Так что нам пора научиться видеть только инструменты там, где нам толкуют о принципах, гуманизме, и иных непреходящих демократических ценностях. Глобализм, большое пространство, монополярный мир, американское глобальное лидерство, политика открытых дверей, права человека, либерализм, политкорректность, общечеловеческие ценности — все это суть члены одного понятийного множества, одного пропагандистского арсенала. Арсенала столетней идеологической войны, которую США довольно успешно ведут со всем миром, выстраивая этот мир по своим схемам.

Надо понимать, что политкорректность есть форма принуждения ко лжи и лицемерию, требование тотального отказа от своего собственного образа мысли и образа жизни. Поэтому политкорректность есть просто еще один способ колонизации — колонизации внутренней, по добровольному согласию. Поэтому отказ от политкорректности есть способ остаться самим собой.

В конечном счете, для нас проблема неприемлемости политкорректности состоит не в отсутствии чувства юмора у суфражисток, не в завышенных требованиях разнообразных меньшинств и даже не в эгоистическом невежестве западных элит, которое, по словам мудрецов, есть демоническая сила. Для нас дело состоит в наличии или отсутствии мужества быть самим собой, независимо от действия любых и всяких внешних обстоятельств. И в этом необходимо абсолютно честно отдавать себе отчет.

=============================

Близкие по содержанию темы:

Толерастия

Политкорректность

[Prediger]

как невозможно тем, кто не жил в прежнем Советском Союзе или в одной из стран тоталитарного блока, вроде Румынии, понять многие общественные явления той ушедшей эпохи "развитого социализма"

Я родился в СССР и был пионером, так что вполне могу представлять ту атмосферу.
Политкорректность в советском обществе достигала действительно значительной глубины и представляла из себя систему табу и особую лексику.

[Metaxas]

Prediger, в отличие от Вас, я знаю обе системы, поскольку половина моей жизни прошла в СССР, тогда как другая половина - в США. И я могу сравнивать. Между обеими системами нет ничего общего. Это совершенно различные социальные механизмы. Система СССР была во многом схожа с европейской либерастией. Коммунизм зародился в Европе. Там он развился. И пришел в готовом виде в Россию, в духе традиционной помешанности русских интеллигентов на всем французском и немецком. Вот, почему в Европе, в той же Франции, до сих пор живут и здравствуют коммунистические и социалистические партии, тогда как в Америке, в Англии и в Австралии эти марионетки не пережили смерти своего заокеанского патрона. Ни для кого не было секретом, что коммунистические газетенки, вроде Morning Star или Daily World, существовали на деньги Москвы, а все "ЦК" компартий в англоязычном мире содержались из Советского Союза. С гибелью советской системы, они мгновенно исчезли. Почему? Да потому что они совершенно не вписывались в здешний культурный инвайронмент. Поэтому ставить знак равенства между американской политкорректностью и советской идеологией, по меньшей мере, легкомысленно.

Подобную же ошибку делают те, которые ставят на одну доску режим Сталина и Гитлера, тогда как, на самом деле, это были совершенно различные системы. К сожалению, коммунизм изучен вдоль и поперек, тогда как нацизм остается тайной. Очень редко можно встретить толковую книгу на эту тему. Одна из них, пожалуй, самая лучшая, из всего, что мне попадалось, это -"Утро Магов", Жака Бержье и Луи Повеля. Настоятельно рекомендую. В ней авторы справедливо подчеркивают колоссальное различие между коммунизмом и национал-социализмом. Коммунизм - это плоть от плоти европейской либерастии, он ставит, по сути те же самые цели, различие лишь в методах: там, где либералы и социалисты движутся путем медленных и постепенных реформ, коммунисты хотели (и хотят по сей день) пройти в течение одного-двух поколений. Но цели одни и те же: "всемирное братство", "бесклассовое общество", "торжество разума" (т. е. победа атеизма). Ничего подобного вы не найдете в национал-социализме. Напротив. Коммунисты были искренни в своих попытках построения "бесклассового общества", так что превосходство кремлевско элиты над народом, рассматривалось Лениным, Сталиным и Сусловым как временное, расчитанное на переходный этап. Гитлеризм же предполагал увековечить классовое неравенство, доведя его до максимального предела. "Речь вовсе не идет об уничтожении неравенства между людьми, наоборот, его необходимо усилить, поставив непреодолимые барьеры, - говорил Гитлер. - Каким будет грядущий социальный порядок? Друзья мои, я скажу вам это: будет класс господ и толпа различных членов партии, разделенных строго иерархически. Под ними - огромная безликая масса, коллектив служителей, низших навсегда. Еще ниже - класс побежденных иностранцев, современные рабы. И надо всем этим встанет новая аристократия, о которой я пока не могу говорить... Но эти планы не должны быть известны рядовым членам партии".

Есть и масса других, еще более разительных отличий между режимами Гитлера и Сталина. По сути, как справедливо замечают Бержье и Повель, "некоторые заседания суда в Нюрнберге были лишены смысла. Судьи не могли вести никакого диалога с теми, кто был ответствен за преступления, и которые к тому же по большей части исчезли, оставив на скамье подсудимых лишь исполнителей. Два мира присутствовали там, не соприкасаясь друг с другом. Это было все равно что пытаться судить марсиан, исходя из основ человеческой цивилизации. Это и были марсиане. Они принадлежали к миру, отделенному от нашего, известного нам на протяжении шести или семи веков. Цивилизация, полностью отличная от того, что принято называть цивилизацией, упрочилась в Германии за несколько лет, а мы и не отдавали себе в этом отчета. Ее инициаторы не имели в основном никакой интеллектуальной, моральной или духовной связи с нами." Коммунизм же никогда не терял эту связь. Когда Сталин, Черчиль и Рузвельт встретились за столом переговоров, они легко поняли друг друга, у них нашлась масса точек соприкосновения, тогда как протоколы пакта Молотова-Рибентропа до сих пор остаются тайной. Этот пакт был одним из немногих случаев контакта с "марсианами", которыми были гитлеровцы, как для либеральных европейцев, так и для советских коммунистов.

Вот точно такую же ошибку вы, россияне (как, впрочем, и многие европейцы), делаете, пытаясь понять такие американские явления, как политкорректность или мультикультурализм. Эти явления не имеют аналогов в вашей действительности. Когда вы, например, говорите о нашей политкорректности, вы, по сути, имеете в виду явление, характерное скорее для континентальной Европы и, лишь отчасти, для Англии, которая находится сейчас под перекрестным влиянием Америки и Европейского Союза. Наша политкорректность - это не тотальная цензура и само-цензура, характерная для нынешней Франции или Германии и существовшая в недалеком прошлом у вас. Это - когда нельзя говорить плохого об арабах и турках. Даже думать нельзя. Чтобы не прослыть за "нео-нациста" и пр. в таком духе. В Америке запросто издаются такие книги, как "Смерть Запада" Патрика Бьюкеннена, издание которой было бы невозможно в современной Германии или Франции. На полках наших магазинов свободно стоят повсюду Майн Кампф и сборники речей Гитлера. У нас совершенно открыто функционируют нео-фашистские и нео-нацистские партии, великие драконы Ку-Клукс-Клана выступают по телевизору и именно Америка является родиной движения скинхэдов. Все это совершенно не противоречит нашей политкорректности, чтобы понять которую, Вам нужно обратиться к классикам англо-американской философии, заложившим основу американизма: Джону Локку, Чарльзу Пирсу, Уильяму Джеймсу и Джону Дьюи. Согласно этой возобладавшей в Америки концепции, реальность - это то, что мы о ней говорим и думаем. Изменяя способ того, как мы говорим о мире, мы изменяем сам мир. Я думаю, не случайно, что лингвистика, как наука, получила свое начало и форму именно в англоязычном мире, в США, в первую очередь. Блумфилд, Уорф и, в дальнейшем, Хомски, начав с изучения языков индейцев, пришли к пониманию языка, как рычага в управлении общественными процессами. Очень тонко высмеял эту идею Джордж Оруэлл в форме "новояза", детища Океании, в противоположность тоталитарным режимам континентальной Европы и Азии, находившимся в состоянии перманентной войны с океанийцами.

Любопытно, что многие и по сей день считают "1984" пародией на сталинизм, в котором якобы разочаровался Оруэлл после многолетней работы в Коминтерне. Но "Ангсоц", описанный в романе, имеет очень мало общего со сталинизмом. Это скорее мир Кафки, нежели мир Платонова и Солженицина. И если Оруэлл в "1984" хотел описать именно режим Сталина, как он это сделал в "Скотном дворе", то он явно плохо знал и понимал кремлевскую кухню и вообще жизнь страны советов. Но Оруэлл хорошо знал СССР. То, что он описал в своем романе, не имеет отношения к советской системе. "1984" - это антиутопия, родственная "Бравому новому миру" Олдоса Хаксли, являющаяся предупреждением о возникновении англо-американской версии тоталитаризма, гораздо более, по мнению Оруэлла, опасной, чем тоталитаризм русский или немецкий. Таким образом, американская политкорректность возникла на стыке чисто англоязычных явлений: прагматизма, бихевиоризма и психо-лингвистики, почти не имеющих своих аналогов в европейской (включая российскую и советскую) научной мысли.

Точно такую же ошибку допускали и допускают по сей день критики и исследователи американизма, говоря об "американской идеологии". Нет в Америке общей идеологии. Как не было "нацистской культуры". "Когда я слышу слово "культура", - говорил Геринг, - моя рука тянется к револьверу". Неслучайно Эрнст Крик, ректор Гейдельбергского университета, автор системы гитлеровского образования, требовал полного уничтожения "высокого мира" идеализма и всех "высоких" ценностей образования. В результате, под действитием подобных идей, традиционная немецкая гуманистическая культура в Рейхе была заменена "реалистическим образованием". Так и когда американские власти слышат слово "идеология", их рука тянется к полицейской дубинке. Америка деидеологизирована. Вместо идеологии, здесь задействовано социальное программирование, не имеющее ничего общего с какой бы то ни было идеологией. Я знаю, вам это трудно понять, как пользователю Windows непонятно отсутствие в Линуксе регистрационной системы. Но американская система отличается от европейской или советской еще больше, чем Linux от Windows. Вот, почему даже понятие "Запад" - чисто условно. Не существует единого Запада. Существует Европа и существует англоязычный мир, оруэлловская "Океания", включая США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию и - отчасти - Великобританию. Америка говорит на "новоязе", тогда как любая идеология - это "старояз". Пока Вы говорите на староязе, как бы не были политкорректны Ваши мысли, никто не гарантирует, что Вы не уклонитесь в сторону от того, что от Вас ожидают власть имущие. Когда же Вы говорите на "новоязе", Вы даже теоретически неспособны сказать никакой крамолы, по причине того, что у Вас нет для этого языковых средств.

В этом смысле, слово "политкорректность" является крайне неудачным переводом англ. political correctness. Переводчики просто создали кальку, исказив до неузнаваемости смысл. Правильно перевести "политическая грамотность". Если Вы говорите, что нац. меньшинства угрожают Вашей цивилизации, Вы ведете анти-общественную пропаганду, поскольку Ваши речи идут вразрез с идеологией тех, кто находится у власти в Вашей стране. Когда Вы попытаетесь говорить то же самое в Америке, на английском, Вас воспримут, как человека неграмотного, пользующегося неправильным языком. В результате этого, никто не осудит Ваши идеи, просто никому не будет до них дела. В первом случае, Вы - преступник, тогда как во втором, Вы - невежда, дикарь или сумасшедший. Вот, почему американский истэблишмент почти не нуждается в цензуре, столь распространенной на каждом шагу в "либеральной" Европе, ведь когда Вы - преступник, Вы опасны, потому что всегда отыщутся люди, готовые последовать за Вами, но когда Вы просто неуч и дурак, никто за Вами не последует, никто не будет Вас слушать. Вот, почему в США то и дело снимают "разоблачительные" фильмы про Белый Дом, ЦРУ, Пентагон. Этим ведомствам ни холодно, ни жарко от этой критики, поскольку ни один из этих фильмов не произведет никакого эффекта в обществе, управляемого на уровне нейро-лингвистического программирования.