[Prediger]

Встретил вот такое занимательное наблюдение о взаимоотношении мира святоотеческой мысли и светской.

Классическая и святоотеческая литературы удивительным образом умеют не пересекаться и не замечать друг друга.

Почти никогда не упоминаются труды святых отцов в художественной литературе, а уж тем более их разбор, равно как и наоборот. Только иногда, как антитезу, святые отцы упоминают древних литераторов. Не составляют исключение и русские классики, хотя о существовании святоотеческой литературы они знали. Есть, правда, немного писателей в мировой литературе, которые чуть ли не перешагнули порог смерти: Данте, например; но и их восточные отцы никогда не упоминают.

Эти два корпуса литературы соизмеримы по объёму, если учесть, что очень многие авторы духовных книг не канонизированы, а многие тексты, к сожалению, утеряны.

Казалось бы, и те и другие достопочтенные авторы рассматривают пространство души; да и религиозных сюжетов в художественной литературе совсем немало, но, видать, на разных не пересекающихся уровнях.
Прямо скажу, я был растерян, когда в молодые годы открыл для себя святых отцов. А до этого была прочитана в своё удовольствие чуть ли не вся библиотека мировой классики и казалось, что это вершина. Растерян, что не знал про такое сокровище. И пришла мысль, раз об этом не упоминают даже классики, стоит ожидать какого-то высочайшего уровня мысли от этих книг. И не ошибся, хотя этот уровень, конечно, не усвоил. И вот уже почти на три десятилетия они стали моими настольными книгами. В каждой монастырской келье у меня была на столе стопка из двадцати-тридцати книг и ещё пять открытых в работе и чтении. Стало понятно, что ни богословие, ни аскетика с реальной, а не мнимой борьбой со страстями, ни исихазм в художественную, а по сути дела глубоко мирскую, литературу проникнуть не смогли.

Так и остаётся эта двойственность, и она характерна очень многим верующим людям – разнообразие и художественность жизни, а с другой стороны, её глубинный Божественный смысл. Примечательно, что эту двойственность монахи, например, совершенно не пытаются примирить, а однозначно и, похоже, что без потерь, делают выбор в пользу святых отцов. И даже очистившись в десятилетиях аскезы и выйдя к мирским людям, к литературной классике они никогда тем не менее не возвращаются.

Художественная литература дала святым отцам хорошую красивую развитую речь, удивительную образность, способность передать тончайшие оттенки мысли и обратную связь с читателем. Да и самим читателям почти до основания расшевелила душу и научила любить книги. Хочется надеяться, что и в литературные сюжеты когда-то проникнет глубинный смысл сердечной молитвы и реальное представление о страстях. Гоголь говорил, что если бы он раньше познакомился с трудами св. Исаака Сирина, то писал бы совсем по-другому.

Исходный текст оформили в расширенную заметку http://articles.prediger.ru/klassicheskaja...kaja-literatury