[Prediger]

Может ли человек, стремящийся быть добрым и нравственным, сопротивляться злу силою?

Казалось бы, такой вопрос не может вызывать недоумений, но реальность существующих идеологий либерального характера показывает, что подобный вопрос не напрасен.
Для многих, кто с чувством внутренней неприязни относится к любому виду насилия, этот вопрос порой становится весьма болезненным.
Ведь действительно, для человека не нормально и неестественно причинять боль другому человеку, совершать насилие. И в моральном восприятии этой проблемы нельзя дать никакого обоснования насилию над человеком.
Это неприятие насилия возникает и при рассмотрении действий внешнего принуждения.

В самом деле, что означало бы "непротивление"? Означает ли это отсутствие всякого сопротивления? Это потребовало бы приятие зла: допущение его в себя и предоставление ему свободы, объема и власти. Если бы при таких условиях восстание зла произошло, а непротивление продолжалось, то это означало бы подчинение ему, добровольное предание себя ему, участие в нем и, наконец, превращение себя в его орудие и поглощение им. Это было бы вначале добровольное саморастление и самозаражение, это было бы в конце - активное распространение заразы среди других людей и вовлечение их в такую же погибель.
Получается, что тот, кто совсем не сопротивляется злу, тот должен воздерживается и от порицания его, ибо порицание, хотя бы вполне внутреннее - есть уже внутреннее сопротивление, чреватое практическими выводами, борьбой и сопротивлением. Мало того, пока живо в душе неодобрение или хотя бы смутное отвращение, до тех пор человек еще сопротивляется: но он все-таки раздвоен, он борется внутри себя, и вследствие этого само принятие зла не удаётся ему. Но именно поэтому полное отсутствие всякого сопротивления, и внешнего и внутреннего, требует, чтобы прекратилось осуждение, чтобы возобладало одобрение зла. Поэтому несопротивляющийся злу рано или поздно приходит к необходимости уверить себя, что зло - не совсем плохо и не так уж безусловно есть зло, что в нем есть некоторые положительные черты, что их притом немало, что они, может быть, даже преобладают. И лишь по мере того, как ему удаётся уговорить себя, заговорить свое здоровое отвращение и уверить себя в белизне черноты, угасают остатки сопротивления, и осуществляется самоотдача себя злу. И когда отвращение стихает, и зло уже не воспринимается, как зло, тогда приятие незаметно становится настоящим и открытым: душа начинает верить, что черное – это белое, приспособляется и уподобляется, становится сама чёрной.
Таков духовный закон: несопротивляющийся злу поглощается им и становится одержимым. Ибо "зло" - не пустое слово, не отвлеченное понятие, не логическая возможность и не "результат субъективной оценки". Зло есть, прежде всего, душевная склонность человека, внутренняя и внешняя реальность, присущая каждому из нас, как бы некоторое, живущее в нас страстное тяготение к дурным закоулкам своей души и внешним проявлениям зла. Размягчение духовного костяка, который сопротивляется злу во всех его проявлениях, означал бы духовный конец личности, превращение ее в жертву дурных страстей и внешних воздействий, возвращение ее в то хаотически-неопределённое нравственное состояние.
Есть также простые моральные вопросы, на которые непротивленцы вряд ли смогут ответить адекватно.
Если ваших близких будут бить, то Вы будете наверно стоять и стыдливо улыбаться, дескать, я все прощаю. Если вас оскорбили, то вы можете простить, но если оскорбили ваших близких, вашу Родину, важные для вас нравственные ценности, то здесь прощение равно предательству. Значит, вы отрекаетесь от всего, что важно вашей душе.
Естественно, что учение, узаконивающее слабость, возвеличивающее эгоцентризм, потакающее безволию, снимающее с души общественные и гражданские обязанности, должно иметь успех среди людей, особенно неумных, безвольных, малообразованных и склонных к упрощающему, наивно-идиллистическому миросозерцанию. Особенно если это приправлено сентиментально-моралистическими излияниями.
Всем известное учение графа Л. Н. Толстого и его последователей привлекало к себе слабых и простодушных людей, придавая себе ложную видимость христианской морали, отравляло здоровую религиозную и политическую культуру.
В противоположность этому всякая зрелая религия и культура не только открывает природу "блага", но и научает борьбе со злом.
Нужно ещё различать насилие и принуждение. Одно полностью отличается от другого, к сожалению, за насилие пытаются выдать любые здоровые рамки и ограничения.
От Бога и от природы устроено так, что люди "влияют" друг на друга не только преднамеренно, но и непреднамеренно. Избежать этого нельзя.
Человек с детства воспринимает в душу поток чужого воспитывающего волеизъявления; уже тогда, когда сознательное отношение к жизни ещё не пробудилось в его душе, и сила любви еще не одухотворилась в нем для самовоспитания - в душу его как бы вливалась воля других людей, направленная на определение, оформление и укрепление его воли; еще не будучи в состоянии строить себя самостоятельно, он строил себя авторитетным, налагавшимся на него изволением других - родителей, учителей, государственной власти, учась верному и твердому воленаправлению. И только всепоглощающая работа бессознательной склонности к страстям могла позволить ему впоследствии забыть о полученных волевых благах и провозгласить учение о зловредности и ненужности этих благ.

Задача общественно-организованного психического понуждения сводится к укреплению и исправлению духовного самовоспитания человека. И это относится не к человеку, уже сильному во зле (ему это не поможет), а к человеку, слабому в добре, но еще не окрепшему во зле. Для него - психическое понуждение, идущее со стороны и обращающееся к его воле, может и должно быть могучим подспорьем в деле самовоспитания. Конечно, идея добра и справедливости доступна и его опыту, т.к. этот предмет сам по себе открыт всегда и всем людям; но испытание этого предмета, осуществляющееся в акте совести и очень часто дающее людям категорические указания, мало приемлемые для их личного самосохранения,- слишком часто остается отвлеченной возможностью и неосуществлённой способностью. Это испытание требует личных духовных усилий, и от этих усилий человек слишком часто готов уклониться. Психическое давление извне понуждает его на усилие постижения во внутреннем опыте законы справедливости, строящие здоровое общество. И уже, исходя из этого, человек имеет возможность свободно совершить необходимые поступки, или же сначала подвергнуть себя самопринуждению и потом разобраться в том, что с ним произошло.
Необходимо признать, что правовые и государственные законы есть не законы насилия, а законы психического понуждения, преследующие цель создания внешнего авторитета, обращающегося к автономным субъектам права для того, чтобы сообщить их воле верное направление для саморуководства и самовоспитания.

Физическое воздействие на других людей образует последнюю и крайнюю стадию заставляющего понуждения; оно выступает тогда, когда самопринуждение, основанное на сознательном выборе положительных нравственных ценностей, не действует, а внешнее психическое понуждение оказывается недостаточным или несостоятельным.

Внешнее физическое воздействие как таковое не есть зло уже по одному тому, что ничто внешнее само по себе не может быть ни добром, ни злом: оно может быть только проявлением внутреннего добра или зла.

Но именно те, кто творят государственное понуждение или пресечение - нуждаются не в злобе, а в беспристрастии, не в ненависти, а в выдержанном душевном равновесии, не в мстительности, а в справедливости. Правда, им необходима волевая выдержка, строгость и личная храбрость; но разве это то же самое, что злоба и ненависть? При этом они должны быть свободны от попускающей сентиментальности и беспочвенной жалостливости;

Итак, все учение о противодуховности и безнравственности физического понуждения и пресечения, направленного против злодея, падает как несостоятельное, как предрассудок и суеверие. Противодуховно и бесчеловечно не понуждение и не пресечение, а злобное насилие.

Проблема сопротивления злу посредством внешнего принуждения действительно возникает и правильно ставится только при условии, если нравственные внутренние рамки и психическое понуждение оказываются бессильными удержать человека от злодеяния. Физическое воздействие должно испытываться как необходимое, т. е. как практически единственно действительное средство при данном стечении обстоятельств; вне этого не имеет смысла ставить проблему.

Всепозволяющая и всепрощающая Любовь, исповедуемая и проповедуемая умиленными моралистами, оказывается состоянием безвольным или "пассивно-безответственным": эта "любовь" не укрепляет характер сосредоточением сил и выковыванием нравственно-ответственного центра личности, а постепенно ослабляет его; она не формулирует личный внутренний уклад, а услаждает душу беспредельностью и неопределенностью; она отучает ее от стойкого отрицания и тянет ее к всеприемлющему и всепримиряющему нейтралитету.

Последствия такой нравственной аморфности приходят незамедлительно в виде ещё большего распространения зла, которое происходит на наших глазах. Нужно отрешиться от плена ложной сентиментальной моралистики, которая основана не на любви к людям или высоких нравственных идеалах, а на боязни реальной личной ответственности за свою жизнь, общество, свою страну.

[Железный Буратин...]

39 А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;
Мф. 5:39
вроде все просто.
а вот в жизни все почему-то гораздо сложней...
есть ситуации когда именно противление приносит действительную помощь...
раньше казалось, что добро отличить от зла просто, а оказалось в жизнибывают такие ситуации, что и непоймешь как поступить...
сложно все это...

[Alri]

И это правильно, и думать не надо, а то, еще чего доброго, передумать можно.

[Иэм]

у Андреева был рассказ "Правила добра". Старый черт является к старому священнику, чтобы тот "научил его добру". долго учится, оказывается довольно-таки твердолобым, так как беспрекословно подчиняется всем заповедям и научениям, а они, как ни странно, друг другу противоречат.
И вот есть такая сцена:
он встречает на ночной дороге женщину, несущую грудного ребенка. Навстречу ей выходит некий разбойник, он бьет (или не помню еще что) женщину, бросает ребенка оземь и, в общем, насмерть, матери отрубает голову и все ради какой-то сумки, которая оказывается пустой. Ну, разбойник, и уходит не особенно переживая. Черт все это время стоял рядом и на самом деле переживал, горел отомстить, хотел что-нибудь еще сделать, когда еще это было возможно, но давече данный ему указ: "Не противься злу, будь смиренным", скрепил его по рукам и ногам.
Черт пришел в слезах к священнику, рассказал ему все, тот, конечно, застучал кулаками, тоже заплакал, мол, как же, что ж ты, охломон, стоял-то, что же ты не защитил, но затем сам вспомнил собственный указ и задумался.
В общем, в итоге священник написал целый талмуд, где подробно указал все правила. Они были примерно такие:
Не противься злу, но если надо, воспротивься.
Не убий, но если надо - убий.
Не солги - но если придется, то и солги.
И так далее...

[sappy]

Одно из важнейших умений - умение отстоять свою самостность и интересы своего "клана".

[Lokky]

В Евангелии же прямо говорится: "Не противься злому", что подразумевает продолжение - "но противься злу". Пацифизм - это порождение гуманистических бредований, к христианству не имеет отношения. Такие вещи надо рассматривать в контексте всего Писания, где нет никакого слезливого пацифизма, а есть непримиримая борьба со злом.

[Prediger]

На эту тему есть хороший материал Христианство и пацифизм

[Иэм]

сопротивляясь злу, умножаешь его. это как пытаться вырваться из болота. мир не для борьбы создан, а для смирения. сколько не воюй с фашистами и гомосеками, их меньше не станет - действительный подвиг, который человек способен совершить - это самому изнутри не загнить, что кстати тоже немалого стоит. посреди всего земного хаоса и демонизма нам дана возможность любить - так воспользуемся этим во благо. все остальные дороги - к болоту. все больше людей зная и видя истину, не творят ее, говоря, что, мол, "реалии нынешнего дня...", "в условиях современности все сложнее", что "приходится подстраиваться под всех, иначе заклюют", а так всегда было - всегда, это не оправдания. потому если тебе дают винтовку и предлагают убить человека во имя чего бы то ни было, пусть даже некой "отчизны", отложи винтовку, Небесная Отчизна не примет этих жертв, если для некоего "счастья и благополучия" тебе нужно воровать, жульничать и обманывать, будь оборванцем, если на твоих глазах убивают ребенка, встань перед убийцей и позволь убить себя прежде. мир уже гниет, мир уже страшен, ты не сделаешь ничего, даже если дашь убийце отпор, но ты еще способен любить - это страшно и невыносимо, но люби и его, иначе нет никакого смысла и прока в мире.
все это тоже можно отнести к "пацифистическому бредованию", однако и стоит задумываться. весь мир испокон веков живет по заповеди "око за око", а над "если ударили по левой щеке" лишь слегка недоумевает. и что же мы видим? есть в мире святость? есть в мире истина? будем предпринимать поиски? или и так смердит?

противление злу - это слабость. это страшная слабость и ужасное искушение. человек больше надеется на свою проворность, или на физические способности, нежели на Бога. А в итоге выходит, что это всего какие-то барахтания в воде и в конце человек все равно идет ко дну, вместо того чтобы стать спокойным, любить, верить.

[Монтек]

сопротивляясь злу, умножаешь его. это как пытаться вырваться из болота. мир не для борьбы создан, а для смирения. сколько не воюй с фашистами и гомосеками, их меньше не станет - действительный подвиг, который человек способен совершить - это самому изнутри не загнить, что кстати тоже немалого стоит. посреди всего земного хаоса и демонизма нам дана возможность любить - так воспользуемся этим во благо. все остальные дороги - к болоту. все больше людей зная и видя истину, не творят ее, говоря, что, мол, "реалии нынешнего дня...", "в условиях современности все сложнее", что "приходится подстраиваться под всех, иначе заклюют", а так всегда было - всегда, это не оправдания. потому если тебе дают винтовку и предлагают убить человека во имя чего бы то ни было, пусть даже некой "отчизны", отложи винтовку, Небесная Отчизна не примет этих жертв, если для некоего "счастья и благополучия" тебе нужно воровать, жульничать и обманывать, будь оборванцем, если на твоих глазах убивают ребенка, встань перед убийцей и позволь убить себя прежде. мир уже гниет, мир уже страшен, ты не сделаешь ничего, даже если дашь убийце отпор, но ты еще способен любить - это страшно и невыносимо, но люби и его, иначе нет никакого смысла и прока в мире.
все это тоже можно отнести к "пацифистическому бредованию", однако и стоит задумываться. весь мир испокон веков живет по заповеди "око за око", а над "если ударили по левой щеке" лишь слегка недоумевает. и что же мы видим? есть в мире святость? есть в мире истина? будем предпринимать поиски? или и так смердит?

противление злу - это слабость. это страшная слабость и ужасное искушение. человек больше надеется на свою проворность, или на физические способности, нежели на Бога. А в итоге выходит, что это всего какие-то барахтания в воде и в конце человек все равно идет ко дну, вместо того чтобы стать спокойным, любить, верить.

Наиболее близкое мнение к моему. Хотя довольно сложно раскрыть эту тему в краце. По сему хочется добавить от себя.
Я сильный. Я не был таким всегда. Стал. О какой силе речь, духовной или физической? Они связаны взаимно. Когда я почувствовал силу, то попробовал противостоять злу. Первое что пришло на ум, было сонноение. А что есть зло, что добро? На решение этого вопроса ушло пару лет. И что вы думаете, я начал вожделенно бороться со злом? Я вдруг понял, что сила тут не нужна. Она нужна для противодействия. Она нужна, так же, для крепости духа и воли. А злу противостоять может только добро. Ну поймаешь ты злодея, насильника детей к примеру. Кажется все бы ему сломал гаду, неделю бы мучил прежде чем убить. И что, зло стало меньше размером? Нет, плавно перекачевало в меня в другом качестве. Но сила нужна. Нужна однозначно. Добро должно быть сильным.

[Иэм]

я хотел сказать, что, как мне кажется, добро хоть и должно быть сильным, да не с кулаками. тут нужен какой-то выход, тут нужна мудрость. Помните как в "Карамазовых"? Иван испытывал Алешу, рассказывал о мальчике, затравленном генеральскими псами. - Что ж с ним делать, с генералом? Расстрелять, для удовлетворения морального долга? - Расстрелять. В "расстрелять" Алеши Карамазова все же слабость и слабость чисто человеческая, именно этой слабостью Алеша стоит на первой ступеньке, сойдя с которой ему уже недалеко будет и до последней, где ужасы, мрак и "скрежет зубовный". Какой выход, какая мудрость - все очень сложно, я не могу сказать, хотя подозреваю, что истины и выход есть, более того - кто-то уже обретал их. иначе и все религии бессмысленны.

[Uriel]

Мне кажется так: Любое наше внутреннее и внешнее действие должно сводиться к предотвращению зла (насилия). Но если видишь, что зло уже совершено, то здесь анализ ситуации должен исходить из принципа: Нет никого, кроме Творца. Т.е., ничто в мире не случается без воли Творца. Поэтому надо думать не о том, как наказать зло ( как ни хотелось бы этого), а попытаться выяснить свои отношения с Творцом (почему мне это?) с целью самоисправления. Исправляясь сам- исправляешь мир. Такой анализ производится в мыслях, внутренне. Внешне, живя в обществе, человек должен подчиняться его законам.

[Маркус]

Каждое действие рождает противодействие... Диалектика.

[Маркус]

О добре и зле.

О ВОЗМОЖНОСТИ ФИЛОСОФСКОЙ ОНТОЛОГИИ ЗЛА: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
А. ДОБЖИНСКИ

1.Зло как хаос — добро как порядок
2. Зло как нехватка добра — добро как система
3.Зло как невежество — добро как истина




Вопрос о происхождении зла слишком широк: его решение зависит от кар-
тины мира, которую мы, в общем, принимаем. Посему подобная проблема мо-
жет подниматься исключительно в рамках определенной глобальной ценност-
ной системы или же системы мироустройства. Если же поставить вопрос макси-
мально просто — «зачем миру зло?» — мы можем получить следующие ответы:
1)метафизический
— источником зла является не Бог, а небытие, послужив-
шее материалом для создания мира; в учении Маркиона, близкого к гностикам,
благой Бог Христос вообще не имеет никакого отношения к созданию мира, т. к.
сам был создан существенно позже, а вот Бога-творца Яхве невозможно назвать
благим. Тем самым ставится под вопрос доселе неоспоримая характеристика
акта творения как благого. Зло понимается в греческом духе — как несовершен-
ное мира, несводимое к форме и чистому акту материальное начало;
2)эстетический
— в целостной картине мира зло является благом, посколь-
ку является относительным фоном для проявлений добра, обостряя ограничен-
ность человеческого видения. Все зло, что существует в мире, — относительно, и
является таковым лишь на чувственном уровне — как ощущение недостатка, от-
сутствия, небытия. Без наличия зла нет возможности переживать добро: как без
жажды — ее удовлетворения, без голода — насыщения, и т. д. То есть принимает-
ся, что человеческая натура устроена таким образом, что нуждается в этих бинар-
ных противостояниях для того, чтобы обладать возможностью переживания;
3)этический
— грех и грешники являются: а) результатом наличия свобод-
ной воли человека; б) способом укрепления веры и добродетели. Таким обра-
зом, этический аспект является своего рода воспитательной парадигмой: «дейс-
твуй так, иначе...»;
4)диалектический
— добро не способно функционировать без зла, они на-
ходятся в неразделимой связи, как две зависимые функции. В этом случае наде-
ление добра онтологическим статусом и отказ в этом статусе злу является глу-
бокой системной ошибкой, поскольку два феномена могут рассматриваться как
являющиеся взаимозависимыми и взаимоопределяющими лишь поскольку они
обладают одинаковым бытийным статусом;
5)феноменологический
— неожиданно обнаруживается в «Этике» Спинозы:
он предлагает понимать зло как «разъятие связи». Тем самым предполагается,
что зло является злом только потому, что его таковым делает человек, т. к. толь-
ко ему свойственно давать подобные оценки в конкретных обстоятельствах и
временных рамках. Само по себе естественное мироздание лишено каких-либо
свойств добра или зла — эти свойства «приобретаются» лишь после утраты свя-
зи с Богом (вот откуда «разъятие связи») и являются результатом ограничения,
«порчи» отношений не только с Ним, но и с самой природой. То есть зло яв-
ляется исключительно антропологическим феноменом, переживание которого
свойственно человеку и определено (даже пред-определено) самой его природой
(или Богом, создавшим эту природу). Причем это уже «вторая» природа челове-
ка — после райского существования, в котором подобные феномены не имели
места. Зло необходимо человеку для того, чтобы быть человеком. Бог не знает
зла, как не подвластен эмоциям, переживаниям, страданиям. Поэтому источни-
ком зла является сам человек и его природа. А добро и зло являют базовые смыс-
ловые горизонты: познания, понимания, оценивания и в конце концов бытия
(Хайдеггер)

Зло и Добро- как этическое явление и феномены. И потому они относительны моральных законов человеческого общества и человеческого сознания. "Никто не бывает терпим в существенном."- утверждает философ Шпенглер. И на том основании терпеть зла не стоит и человек имеет моральное право на применение силы для борьбы с ним.