[Prediger]

Гуманитарные термины

Материал сайта "Киносемиотика".

АДЕКВАТНОСТЬ (от лат. adaequatus — приравненный) — соответствие, равенство, эквивалентность. В теории познания А. означает соответствие (или сходство) отображения (образа, знания) оригиналу-объекту, благодаря чему они имеют характер объективных истин. А. представляет собой соответствие характеристик содержания образа, знания характеристикам оригинала. В научном познании особая роль принадлежит определению видов соответствия между структурами отображения и оригинала. В математизированном знании эти соответствия выражаются посредством математических отображений, или морфизмов, таких, как. изоморфизм и гомоморфизм, гомеоорфизм (при отображении топологических отношений и структур), разные виды подобия (геометрическое и др.) и эквивалентности. Установление вида структур (пространственных, временных, генетических и др.) я видов их соответствий оригиналу лежит в основе разнообразной познавательной деятельности (моделирования, расчета, прогнозирования, проектирования, конструирования) и деятельности практической. Уровень и степень А. отображения оригиналу-объекту оцениваются потрем основным показателям А.: 1) достоверность любого образа, знания (а для теоретического знания — его доказательность); 2) точность и полнота; 3) глубина, или существенность, отображения оригинала-объекта. Вопрос о степени А. отражения объекта связан с проблемой соотношения абсолютной и относительной истины, сущности и явления, критерия истинм.


Адресат - лицо, которому предназначено сообщение, или коммуникант, получающий информацию.


АДРЕСАНТ — тот, кто посылает сообщение.


АКСИОЛОГИЯ (греч. axia — ценность и logos — учение, слово)
философская дисциплина, занимающаяся исследованием ценностей как смыслообразующих оснований человеческого бытия, задающих направленность и мотивированность человеческой жизни, деятельности и конкретным деяниям и поступкам. Выделение и конституирование предметной проблематики А. как самостоятельной области философской рефлексии было связано: 1) с пересмотром обоснования этики (в которой бытие отождествлялось с благом) Кантом, противопоставившим сферу нравственности, т.е. свободы, сфере природы, т.е. необходимости, что требовало четкого разграничения должного и сущего; 2) с расщеплением понятия бытия в послегегелевской философии, которое разделяется на "актуализированное реальное" и "желаемое и должное", рефлексией над теми теоретико-методическими и практически-деятельностными следствиями, которые следовали из тезиса о тождестве бытия и мышления; 3) с осознанием необходимости ограничения интеллектуалистских притязаний философии и науки, того, что познание не является областью их монополии и доминирования, а также того, что оно также связано сложными отношениями с направленностью человеческой воли (для которой критериальное различение истины и неистины является далеко не единственным и не всегда определяющим среди иных критериев: добро-зло, прекрасное-безобразное, полезное-вредное и т.д.); 4) с обнаружением неустранимости из познания оценочного момента, разных модальностей и (позднее) типов организации мыслительной деятельности (логика, антропология, лингвистика, семантика и т.д., с которыми окажется связан новый поворот в развитии А.); 5) с постановкой под сомнение самых основополагающих ценностей христианской цивилизации в концепциях Шопенгауэра, Кьеркегора, Дильтея и др., но прежде всего с "открытым вызовом" им, брошенным Ницше; 6) с осознанием, с другой стороны, невозможности редукции понятия ценности к "благу" (традиция, идущая от Платона) или ее понимания как "стоимости", экономической ценности (традиция утвердившаяся в классической политэкономии, существенно переосмысленная Марксом в "Капитале" и положенная затем в основу марксистской аксиологии, будучи соединена с разработками раннего Маркса и др. аксиологическими теориями). Таким образом, А. конституируется как философская дисциплина в специфических конкретно-исторических условиях философско-интеллектуальной жизни Европы, характеризующихся исчерпыванием импульсов, заданных Просвещением, осознанием (скорее, предчувствием) пе-реломности эпохи и необходимости смены вектора развития. В философии это вылилось в стремлении подвести черту под классическим этапом ее развития, что в частности стало фиксироваться и терминологически в определении направлений и школ как "нео" философий (неокантианство, неогегельянство и т.д.), а содержательно (кроме всего остального — смены проблематики, стилистики и т.д.) выразилось в том числе в плюрализации способов философствования, порождении многих разноаксиологически ориентированных традиций. Обращение к проблемам А. оказалось в этой ситуации одновременно и симптомом кризиса просвещенческого рационализма и способом его преодоления, свидетельством завершения одной фазы философского развития и в то же время основой переструктурации философского знания. Более того, "аксиологизация" познания обнаружила принципиальную различность иноорганизованность и иноупорядоченность) и взаимодополнительность и взаимопроникновение друг в друга разных возможных систем знания (сама идея построения и анализа различных "возможных миров", столь популярная в 20 в., предзадавалась аксиологическими изысканиями второй половины 19 в.). Именно в А. и благодаря ей была осознана со всей очевидностью неоднородность самого научного знания, наряду с естественнонаучным, математическим, техническим знанием было конституировано как особое социальное и гуманитарное научное знание. Антропологический и экзистенциальный поворот в философствовании также предопределен во многом произошедшим ранее аксиологическим поворотом. Основной вопрос, который изначально поставила А., и который потом внутри нее неоднократно переформулировался, — это вопрос об условиях возможности оценок, имеющих "абсолютное значение", их критериях и соотносимости разных систем ценностей между собой. Тогда основную задачу А. можно видеть в анализе того, как возможна ценность в общей структуре бытия и как она соотносится с миром наличного бытия, с данностями социума и культуры (как ценности, будучи обращены к человеку, реализуются в действительности). Последнее выводит А. за рамки чисто философской дисциплинарности и требует ее переформулирования в терминах социогуманитарной науки (социологии, психологии, культурологии и т.д., выступая основанием попыток построения отдельной научной дисциплины — аксиометрии). Решение названной задачи породило в А. изначально различные ответы в зависимости от понимания самой природы ценности, способа ее существования, источника ее возникновения (продуцирования). Одна из основных версий (в нескольких вариантах) А. была предложена в неокантианстве, и квалифицируется в А. как трансцендентали-стская. Традиционно начало диисцишшны связывается с именем Р.Г. Лотце (1817-1881), введшем в своем анализе логических и математических истин понятие "значимости" как специфической характеристики мыслительного содержания, а в эстетических и этических контекстах использовавшем в аналогичном смысле понятие "ценности". Взгляды Лотце развил Коген. Согласно Когену, ценности связаны с порождающей их "чистой волей" трансцендентального субъекта, при этом само трансцендентальное понимается как основопола-гание, постоянно зановосовершаемое мышлением (в частности, в этике постоянно "переполагается" идея свободы человеческой личности как абсолютный идеал, т.е. ценность). Основной же вариант трансцендентальной версии А. был предложен Баденской школой неокантианства (Виндельбанд и Риккерт). Виндельбанд обосновывал через теорию ценностей общезначимость не только нравственного действия, но и теоретического (философского) познания в целом. Утверждая "абсолютность оценки" как "коренного факта" философии, Виндельбанд видел в А. способ преодоленя релятивизма, отождествляемого им со "смертью" философии. Ни от чего и ни от кого не заисящая и в этом смысле абсолютная значимость (ценности истины, добра и красоты), к которой стремятся ради нее самой, обнаруживается в ценностях-благах культуры (наука, право, искусство, религия, "нормирующие" ценностные содержания) и оборачиваются к познающему, созерцающему и действующему индивиду, выступая как требования долженствования. Носитель ценностей и источник нормотворчества — трансцендентальный субъет. Как принципы бытия, познания и деятельности трактовал ценности Риккерт, считая, что единство "Я" и мира возможно только как единство действительности и ценности. Трансцендентные ценности обнаруживаются в имманентном мире как "смыслы", зафиксированные в культуре как "значимости" (нормативные требования долженствования). Изучаются ценности в науках о культуре с помощью особых идиографиче-ских методов, отличных от генерализирующих методов естествознания (наук о природе). Тем самым А. оборачивается и специальной методологией (одной из основных тем, в частности, социологии 20 в.). В целом же трансцендентальная версия неокантианства может быть охарактеризована как нормотивистская (нормативизм), ведущая либо к "субъекти-визации" (плюрализации) проблематики А., либо к ее "спи-ритуализации" через постулирование сверхчеловеческого логоса. Поэтому наряду и параллельно с трансценденталист-ской версией возникают разные варианты онтологизации и субъективизации ценностей. Онтологизацию А. можно проследить по работам Шелера, Н. Гартмана, Брентано и др. Так, Брентано, различая акты представления, суждения и "любви и ненависти", источником ценностей считает последние, как более фундаментальные феномены, чем акты выбора (суждения) на основе рациональной воли в неокантианстве, ведущие к неоправданной интеллектуализации понятия ценностей. В основе объективности ценности лежит объективность всеохватывающего чувства "любви-ненависти" (предпочтений и отвержений). Для Гартмана, с точки зрения его имманентно-трансцендентного отношения субъекта и объекта, предмет познания постулируется за пределами самого познавательного акта и наделяется онтологическим статусом, модально (ценностно) по разному "смоделированным", В свою очередь он различает познание и эмоционально-трансцендентные акты, позволяющие схватывать действительность непосредственно и прямо, а действительности "навязываться" субъекту. Кроме того, она обнаруживается в предвосхищениях субъекта (таких, как надежда, страх, беспокойство), а также фиксируется в спонтанных ориентационно-по-исковых актах субъекта (вожделении, желании, воле). Таким образом, в ценностном отношении один полюс постулируется эмоционально-трансцендентными актами, а другой их ин-тенциональными предметами, т.е. ценностями (они даны в интуиции, возникающей в актах любви-ненависти, как безоговорочное принятие-отвержение). Тем самым Гартман попытался обосновать А. вне религиозной проблематики и не прибегая к авторитету Бога (возможность высокой нравственности при атеистическом посыле, необходимом для обеспечения свободы человеческого деяния, ориентированного на ценность, обоснованная в его "Этике"). Иной, ставший классическим, варант онтологизации проблематики А. предложил Шелер, у которого реальность ценностного мира гарантируется "вневременной аксиологической серией в Боге", лишь отражаемой и воплощаемой на индивидуальном уровне, на котором типология личностей задается типологией их ие-рархизированных систем ценностей, задающих личностную онтологичность. Такой подход потребовал "переворачивания" ценностного отношения: не от целей к ценностям, а наоборот, от ценностей через волю к целям, в котором акт предпочтения (основанный на чувстве любви-ненависти) и есть суть познания ценностей. Структура ценностей априорна, они вечно тождественны сами себе, но в актах предпочтения устанавливаются их "ранги", на основе трех критериев: долговечности, "неделимости", способности к вызыванию у человека чувства удовлетворенности. Таким образом, Шелер ввел в А. проблематику типологии ценностей. Противоположной "онтологизму" в А. является версия субъективизации и психологизации понятия ценности. Вариантом такой версии является прагматизм, прежде всего инстументализм Дьюи, связавший понятие ценности со стандартизируемыми и типологизируемыми (социологически) представлениями о прагматически и утилитаристски понимаемой "полезности". Иной вариант "субъективизации" проблематики А. предложен в экзистенционализме, редуцирующем, в конечном итоге, ценности к выражению индивидуальной воли человека. "Моя свобода — единственное основание ценностей, и ничто, абсолютно ничто не может оправдать меня в принятии той или другой ценности, той или другой определенной шкалы ценностей, как бытие, посредством которого существуют ценности. Моя свобода вызывает у меня тревогу потому, что она лежит в основе ценностей, а сама лишена основания" (Сартр). Отождествлением ценности с "благом" отличалась позиция позитивизма, социологически редуцирующего их или к норме, задающейся ценностью, но получающей легитимизацию от стоящей за ней "санкции", или к операционным определениям, сводящим ценность (в конечном итоге) к верифицируемым фактам непосредственного опыта. В этой версии А. ценностью могли выступить любые предметы, обладающие поддающимся определению содержанием и значением для членов социальной группы, или "правила поведения", с помощью которых социальная группа сохранияет, регулирует и распространяет собственные типы действия среди своих членов (Знанецкий и У. Томас). Психологизированный вариант "субъективистских" версий задается в бихевиоризме, теории обмена, частично в символическом интеракцио-низме, в трактовках ценности как возникающей в процессах межсубъектных социокультурных обменов и взаимодействий в интерсубъективном пространстве. Все эти версии (за исключением экзистенционалистской) отличает сведение ценности к факту, неразличение ценности и ее носителя, смешение ценностной и предметной реальностей. Крайняя позиция в подходе к А. выражена Ф. Адлером, отказывающем понятию ценности в какой-либо содержательной наполненности, а следовательно и значимости, а А. — в возможности существования как дисциплины, занимающейся реальными проблемами (наблюдаемы факты поведения, но не ценности). Противоположную крайность презентирует натуралистическое понимание ценностей как атрибутов самих предметов действительности, не зависящих от наличия или отсутствия отношения к этим предметам субъектов. Особый круг версий А., получивших широкое распространение в 20 в. продуцирует культурно-исторический релятивизм, истоки которого видят в идее аксиологического плюрализма Дильтея, вводившей в научный оборот представление о множественности равноправных ценностных си/стем, опознаваемых с помощью исторического метода. Фактически им была впервые сформулирована нашедшая впоследствии многочисленных продолжателей программа критики самой возможности общей А. внутри А. (а не как негативная критика Ф. Адлера) как необоснованного абстрагирования от конкретно-исторических контекстов и произвольной абсолютизации некоей одной "подлинной" системы ценностей. Эта версия была поддержана Шпенглером, Тойнби, Сорокиным и др. "Выведение" А. за рамки чисто философской дисциплины и открывающиеся при этом эвристические возможности со всей очевидностью продемонстрировала социология, прежде всего культур-ориентированная. Первым ввел проблематику А. в социологию М. Вебер, исходивший из неокантианской методологии и резко выступавший против позитивизма и психологизма в подходе к пониманию ценностей, избегая крайностей "чистой значимости" (ценности, взятой самой по себе) и "растворения ценности" в имманентном бытии. Вебер сделал предметом своего рассмотрения и отправным пунктом своей социологии анализ "имманентного смысла" переживаний и действий людей, т.е. субъективно подразумеваемый смысл". Поведение становится действием (целерациональным или цен-ностнорациональным, а не остается традиционным и не является аффективным) только тогда, когда и поскольку оно связывается действующим индивидом с конкретным субъективным смыслом. Смысл же задается через соотнесение с ценностью, позволяющее артикулировать индивидуальные цели и нормативировать сами ценности. Постигаются ценности в понимающе-объясняющих процедурах (отсюда программа понимающей социологии). В целом "социологизация" А. шла в русле общей тенденции сдвига в А. от проблем нормирования и значения к проблемам смысла и анализу коммуникативно-языковых практик (как "мест бытования" ценностей). Другая линия внедрения аксиологических идей в социологию прослеживается от первой развернутой социологической теории Знанецкого через Сорокина к Парсонсу, считавшему ценности высшими принципами, обеспечивающими согласие (консенсус) в обществе и придающими значимость проявлениям конкретной эмпирической данности. Выделенные пять основных версий (со множеством вариантов внутри них) совместно с марксистской А. (шестая версия) и задают в своих продолжениях пересекающиеся исследовательские поля современной А. (определяемые ответами на вопросы: "что такое ценности?", "каким образом они существуют?" и "откуда возникают?"). В традициях русской философии наиболее развитыми аксиологическими подходами оказались неокантианский нормативизм (Новгородцев, Кистяковский и др.), фе-номенолого-герменевтический смысло-анализ Шпета, совершенно оригинальная (не имеющая прямых "западных" аналогов) концепция теории ценностей как "теории творчества" или "теории символизма" Белого, но прежде всего религиозно-ориентированная версия А., предложенная в различных вариантах B.C. Соловьевым, Бердяевым, Франком, Флоренским, Н.О. Лосским и др. мыслителями "русского религиозного ренесанса", которая может быть рассмотрена наряду с шестью уже обозначенными выше (основные ее концепты: "боготворчество", "софийность", "соборность" и т.д.). Советская философия долгое время игнорировала ценостную проблематику и не признавала за А. статуса особой философской дисциплины. Возрождение интреса к А. связано с пионерскими работами В.П. Тугаринова (в философии), О.Г. Дроб-ницкого (в этике), А.А. Ивина (в логике) и др. В 1966 вышла работа "Проблемы ценности в философии", в 1978 — "Философия и ценностные формы сознания", ставшие "программными" в советской А. Работами ряда авторов (Бакрад-зе, П.П. Гайденко, Б.Т. Григорьян, Ю.Н. Давыдов, М.А. Кис-сель, Н.В. Мотрошилова, И.С. Нарский, Э.Ю. Соловьев и мн. др.) в научный оборот была введена основная проблематика европейской А. (под этикеткой ее "критики"). Особая область аксиологических разработок — "реконструкция" марксистской А., давшая начало многим оригинальным концепциям (но уже в польской, венгерской, чехословацкой А. того времени). А. возвращалась и через культурологические анализы (Аверинцев, А.Я. Гуревич, Г.С. Кнабе, В.Л. Рабинович, A.M. Пятигорский, Померанц и др.), психологию (Узнадзе и его школа), социологию (В.А. Ядов и его школа). Такм образом, и в условиях монополии на философскую истину А. оказалась тем "троянским конем", который подтачивал устои официального философствования, вводил принципы методологического плюрализма (хотя формально обсуждение шло в рамках марксистской философии). Более того, обнаруживается, что А. позволила сохранить определенную преемственность в развитии, например, грузинской философии (Нуцубидзе, Бакрадзе, Узнадзе, Какабадзе, Чавчавадзе и др.). Таким образом, можно констатировать, что к настоящему времени А. утвердилась как особая область знания не только в западной, но и постсоветской традиции. Более того, современная А. выходит на новый этап своего развития (ценностный релятивизм постмодернизма, компаративистская философия, герменевтические теории, философия и социология знания, философия и социология образования и т.д.), связанный, во многом, с трактовкой философии как самосознания культуры, как рефлексии над ее предельными (смысловыми и ценностными) осованиями, как средства конструирования и освоения новых "возможных человеческих миров" (см.: Возможные миры) (в этом отношении соотносимой с исскуством, религией и наукой), как задающей не только теоретическое, но и практически-духовное отношение к миру и человеку (в этом плане соотосимой с этикой, правом и наукой), в том числе на основе "ценностного причинения" (механизмы целеполагания и долженствования). А. поворачивает философское и социогуманитарное познание к анализу феноменов личности и индивидуальности, "человеческого в человеке", смыслам и оправданию человеческого бытия, его идеалам и императивам. В настоящее время А. как теория дополняется феноменологией ценностей (история как генетическое "дедуцирование" ценностей, социология как репрезентация типов и иерархий ценностных систем, культурология как конкретный целостный анализ автономных культурных образоаний). В качестве особого уровня научного изучения ценностей предлагаются различные программы аксиометрии. В.Л. Абушенко

АКСИОМА (греч. axioma — принятое положение) — исходное утверждение (предложение) какой-либо научной теории, которое берется в качестве недоказуемого в данной теории и из которого (или совокупности которых) выводятся все остальные предложения теории по принятым в ней правилам вывода.


АКЦИДЕНЦИЯ (лат. accidens — случайность) — временное, преходящее, несущественное свойство вещи, в отличие от существенного, субстанционального. См. АТРИБУТ.


АЛЕАТОРИКА (лат. alea — игра в кости) — введение элементов случайности, импровизационности в композицию или исполнение, например отказ от строгой последовательности в исполнении тех или иных фрагментов. Понятие алеаторики обыкновенно применяется в музыке. Советский профессор эстетики Ю.Борев: "Основали АЛЕАТОРИКУ К Штокхаузен, написавший в 1957 году фортепианную пьесу, состоящую из 19 кусков, которые можно тасовать и играть в какой угодно последовательности, и П.Булез, создавший в 1961 году Третью сонату для фортепиано, в которой музыкант исполняет некоторые фрагменты импровизационно по заданным автором параметрам, другие фрагменты выпускаются, а четыре из пяти частей (за исключением средней) тасуются" (Ю.Борев "Эстетика" М., Политиздат, 1988г., стр. 403). В 1969 году киновед Ноэль Берч приложил эту категорию к исследованию кинематографа.


АМБИВАЛЕНТНОСТЬ (от греч. amphi — приставка, обозначающая двойственность, лат. valentia — сила) — понятие, обозначающее двойственность взаимосвязанных противоположностей (любовь – ненависть, левое – правое и т.д.).


АМПЛИФИКАЦИЯ — расширение, развертывание, облагораживание. Термин заимствован из средневековой риторики, разрабатывавшей принципы публичной словесной речи.


АНАЛОГИЯ (от греч. analogos — соответственный, соразмерный) — сходство между объектами, явлениями, фактами в каком-либо отношении.


АНТИНОМИЯ (греч. antinomia — противоречие в законе) — появление в ходе рассуждения двух противоречащих, но представляющихся одинаково обоснованными суждений. Понятие "А." возникло в античности (Платон, Аристотель); в древнегреческой философии в смысле А. чаще употреблялся термин "АПОРИЯ" (Философский словарь М., Политиздат, 1986г.).


АНТИТЕЗИС (АНТИТЕЗА) — одна из ступеней ТРИАДЫ. У Ю.Лотмана читаем: "Поскольку значимо только то, что имеет АНТИТЕЗУ, то любой композиционный прием становится смыслоразличительным, если включен в противопоставление контрастной системе. Смотри замечание Н.Бора о том, что отличительная черта нетривиальной истины в том, что прямо противоположное ей утверждение не является явно абсурдным" (Ю.Лотман. "Об искусстве" СПб, Искусство-СПб, 1998г., стр. 252). См. также ТРИАДА.


АНТРОПОЛОГИЯ (от греч. anthropos — человек и logos — слово, учение) — наука о человеке.


АПОРИЯ — См. АНТИНОМИЯ.


АПОСТЕРИОРНЫЙ (от лат. a posteriori ) — зависимый от опыта. Противопол. АПРИОРНЫЙ.


АППЕРЦЕПЦИОННАЯ БАЗА в лингвистике — связный, целостный, системный запас общих знаний, свойственный всем носителям языка; совокупный социальный опыт.


АПРИОРНЫЙ (от лат. a priori — изначально) — предшествующий опыту, независимый от опыта. Противопол. АПОСТЕРИОРНЫЙ.


АРХЕТИП (от греч. archetipos — первообраз) — центральное понятие аналитической психологии. Архетип — способ связи образов, переходящих из поколения в поколение. Согласно Юнгу архетипы представляют собой структурные элементы человеческой психики, которые скрыты в коллективном бессознательном, общем для всего человечества. Они наследуются подобно тому, как наследуется строение тела. Архетипы задают общую структуру личности и последовательность образов, всплывающих в сознании при пробуждении творческой активности, поэтому духовная жизнь несет на себе архетипический отпечаток. Юнг, преувеличивая роль архетипов, видел в них формообразующее начало, присутствующее в психике каждого человека… Архетипы структурируют понимание мира, себя и других людей; с особой отчетливостью они проявляются в мифических повествованиях, сказках, снах, а также в при некоторых расстройствах психики. Набор архетипов ограничен; они лежат в основе творчества и способствуют внутреннему единству человеческой культуры, делают возможным взаимосвязь различных эпох развития и взаимопонимание людей. (Словарь "Психология" М., Политиздат, 1990г.)


АСПЕКТ лат. aspectus — вид, взгляд.


АССОЦИАЦИЯ (лат. associatio — соединение) — связь между элементами, благодаря которой появление одного элемента в определенных условиях вызывает другой, с ним связанный. Следствием простейшей А. является, напр., последовательное воспроизведение человеком букв алфавита. Противоположное — ДИССОЦИАЦИЯ.


АТРИБУТ (лат. attriiuo — придаю, наделяю) — неотъемлемое свойство предмета, без которого предмет не может ни существовать, ни мыслиться. Аристотель отличал АТРИБУТ от АКЦИДЕНЦИИ. Декарт рассматривал АТРИБУТ как основное свойство субстанции.


АТТРАКТАНТНОСТЬ — притягательность. Противопол. РЕПЕЛЛЕНТНОСТЬ.


АТТРАКЦИОН в кино — термин введен С.Эйзенштейном в статье "Монтаж аттракционов" (1923г.). Означает специально смонтированную группу (два и более) кадров с целью вызвать в зрителе задуманное автором ощущение (аффект). См. также ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ (РАЦИОНАЛЬНОЕ) КИНОМЫШЛЕНИЕ на примере С.Эйзенштейна


АУТЕНТИЧНОСТЬ — совпадение, соответствие.


БИНАРНОСТЬ — оппозиционная раздвоенность. У Ю.Лотмана читаем: "Если взять не телефонную книгу, а какой-либо художественный или мифологический текст, то нетрудно доказать, что в основе внутренней организации элементов текста, как правило, лежит принцип БИНАРНОЙ семантической оппозиции: мир будет члениться на богатых и бедных, своих и чужих, правоверных и еретиков, просвещенных и непросвещенных, людей Природы и людей Общества, врагов и друзей" (Ю.Лотман "Об искусстве" СПб, Искусство—СПб, 1998г., стр.227).

P.S. Это "нетрудно доказать" потому, что давно уже миру известен глубинный закон единства и борьбы противоположностей, скрытый за любой поверхностной БИНАРНОСТЬЮ. Как раз здесь хорошо видно, что в сущности лотмановской семантики лежит подмена диалектики метафизикой, а точнее, математической схоластикой. Может, это и путь к кибернетизации искусства, т.е. к переводу его (искусства) на машинный язык (см. СМЫСЛОПОРОЖДЕНИЕ у Ю.Лотмана), но к анализу самого-то искусства такой перевод имеет ли сущностное отношение?


БИХЕВИОРИЗМ — (от англ. behaviour — поведение) — направление в американской психологии XX в., отрицающее сознание как предмет научного исследования, и сводящее психику к различным формам поведения, понятого как совокупность реакций организма на стимулы внешней среды… В 1913 году сложилась первая программа бихевиоризма, сформулированная американским психологом Д.Уотсоном.


БИХЕВИОРИЗМ по Уотсону — Основоположник бихевиоризма Джон Уотсон (1878 – 1958) утверждал: "С точки зрения бихевиориста психология есть чисто объективная отрасль естественной науки. Ее теоретической целью является предсказание поведения и контроль за ним. Для бихевиориста интроспекция не составляет, а ее данные не представляют научной ценности, поскольку они зависят от подготовленности исследователей в интерпретации этих данных в терминах сознания. Пытаясь получить универсальную схему ответа животного, бихевиорист не признает демаркационной линии между человеком и животными. Поведение человека со всеми его совершенствами и сложностью образует лишь часть схемы исследования бихевиориста (Д.Уотсон "Психология с точки зрения бихевиориста" (1913г.). Цит. по:"Хрестоматия по истории психологии" М., МГУ, 1980г., стр. 17-18).


ВАЛЬЮТИВНОСТЬ — оценочность.


ВАРИАТИВНОСТЬ (от терм. ВАРИАНТ) — выборочность, изменчивость.


ВЕРБАЛЬНОСТЬ — словесность, ВЕРБАЛЬНЫЙ — словесный.


ВИЗУАЛЬНОСТЬ — видимость, зримость, ВИЗУАЛЬНЫЙ — зримый.


ВОЛЮНТАРИЗМ (от лат. voluntas — воля) — направление философии, признающее волю как первооснову всего сущего.


ВСЕОБЩИЙ ЯЗЫК — characteristica universalis. Лейбниц считал возможным перевести философские понятия на язык символов. Эту систему он называл characteristica universalis — с лат. общая характеристика.


ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ — все, что когда-либо создано человечеством (в отличие от природных объектов) и предстающее перед наблюдателем как внешний ему перцептивный мир — первая реальность. См. также ТЕКСТ СЕМИОТИЧЕСКИЙ.


ГЕДОНИЗМ (греч. hedone — наслаждение) — принцип обоснования моральных требований, согласно которому добро определяется как то, что приносит наслаждение и избавление от страданий, а зло — как то, что влечет за собой страдание… В Греции гедониками называли последователей этики Аристиппа. Наиболее развитой формы ГЕДОНИЗМ достиг в учении Эпикура. Идеи ГЕДОНИЗМА занимают центральное место в утилитаризме Джона Стюарта Милля (1806-1873) и Иеремии Бентама (1748-1832) (Филос. словарь).


ГЕНЕЗИС от греч. genesis — Происхождение, процесс возникновения и развития.


ГЕРМЕНЕВТИКА — эстетик Ю.Борев пишет: "Герменевтика происходит от греческого hermeneuo — "разъясняю", "истолковываю". Этимологию слова "герменевтика" связывают с именем Гермеса, которого древнегреческая мифология рисовала посланцем олимпийских богов, передававшим их повеления и сообщения людям. В обязанность Гермеса входило истолкование и объяснение того текста, который он передавал. Ему приписывали изобретение речи и письма. А также покровительство всей сфере понимания… ГЕРМЕНЕВТИКА — теория интерпретации и понимания смысла (Ю.Борев "Эстетика" М., Политиздат, 1988г., стр.430).


ГЕШТАЛЬТПСИХОЛОГИЯ (нем. Gestalt — форма, целостность) — учение о восприятии внешних объектов. Об этом много писал теоретик кино Рудольф Арнхейм в книге "Искусство и визуальное восприятие" М., Прогресс, 1974г. В частности, в ней он утверждал :"Даже психологи, которые критикуют и оспаривают положения ГЕШТАЛЬТПСИХОЛОГИИ, вынуждены согласиться, что основы существующего современного знания о визуальном восприятии были заложены в лабораториях именно этой школы" (стр. 20). См. ГОЛОГРАФИЧЕСКОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ.


ГЛАВНЫЙ ФИЛОСОФСКИЙ ВОПРОС В СЕМИОТИКЕ: КТО АДРЕСАНТ ПРИРОДНЫХ ЗНАКОВЫХ СИСТЕМ? — от ответа на него зависит аксиоматика фундаментальных семиотических исследований, в частности, определение понятия — ЗНАК.

Ю.Лотман пишет: "Освоение мира путем превращения его в текст, "культуризация" его, в принципе допускают два противоположных подхода.

1. Мир — текст. Он представляет собой осмысленное сообщение (создателем текста могут выступать Бог, естественные законы природы, абсолютная идея и т.п.). Культурное освоение мира человеком — изучение его языка, дешифровка этого текста, перевод его на доступный человеку язык. В этой связи можно было бы указать на устойчивый образ природы как книги, а постижение ее загадок — как чтения в текстах средневековья (ср. "Голубиная книга") и барокко. С аналогичными представлениями (не без влияния шеллингианства) мы встречаемся и в эпоху романтизма:

С природой одною он жизнью дышал:

Ручья разумел лепетанье,

И говор древесных листов понимал,

И чувствовал трав прозябанье;

Была ему звездная книга ясна,

И с ним говорила морская волна…

Е.Баратынский "На смерть Гете" (1832)

2. Мир — не текст. Он не имеет смысла.

Природа — сфинкс. И тем она верней

Своим искусом губит человека,

Что, может статься, никакой от века

Загадки нет и не было у ней.

Ф.Тютчев "Природа — сфинкс…" (авг. 1869)

Культуризация — в придании миру структуры культуры. Таков кантианский взгляд на соотношение мысли и действительности. В ином отношении аналогичны концепции аналогичны концепции культурного освоения "варварского" мира путем внесения в него структуры цивилизации (освоение ойкумены — культурное греками, военно-государственное — Римом, религиозное — христианством). В этом случае мы имеем дело не с переводом текста, а с превращением не-текста в текст (а может быть, с палимпсестом? Тогда аналогия не точна— А.А.). Преобразование леса в пашню, осушение болот или орошение пустынь — то есть любое превращение вне-культурного пейзажа в культурный — может также рассматриваться как обращение не-текста в текст. В этом смысле принципиальная разница, например, между лесом и городом. Последний несет в себе закрепленную в социальных знаках информацию о разнообразных сторонах человеческой жизни, то есть является текстом — в такой же мере, как и любая производственная структура…" (Ю.Лотман "Семиосфера" СПб, Искусство-СПб, 2000г., стр. 398-399).

Р.S. Интересно: Лотман не замечает, что и "варварский" мир, и лес — равно своеобразные знаковые системы, то есть, преобразуя то и другое, человечество "переписывает" один текст поверх другого, т.е. создает палимпсест, а частично — "компилирует" старый и новый тексты. Напр., лес — для опытного лесника, охотника, просто внимательного грибника — неисчерпаемое природное семиотическое пространство — текст, и что есть современные городские улицы, как не образы-знаки первобытных лесных троп? Да и "гром небесный" и над лесом, и над городом — одинаковые предвестники скорого дождевого ливня. Но в том-то и вопрос: грозовые предвестники эти — интенциональные "предупредительные" ЗНАКИ, скажем, Бога-громовника? Или — безличные причинно-следственные семиотические ПРИЗНАКИ, ПРИМЕТЫ, известные человеку из собственного (но чаще — из предшествующего коллективного, передаваемого из поколения в поколение) опыта? Здесь не просто два противоположных подхода, "в принципе допускаемые" Ю.Лотманом, ибо от прямого выбора какого-либо одного "подхода" зависит все дальнейшее научное рассуждение. Ю.Лотман, не дав ответа, тут же запутывается в проблеме превращения не-текста в текст.


ГОЛОФРАСТИЧЕСКОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ — т.е. высказывание, образующееся путем сочетания примыкающих друг к другу корней.

Понятия "стержневого" (pivot) и "открытого" (open) класса слов впервые были введены в работе Р.Брауна… Стержневой класс слов имеет мало членов и относительно стабилен, открытый класс — много членов и изменчив. Браун и Беллуджи рассматривают процесс развития языка как усиление дифференциации стержневого класса слов…

У Сола Уорта в "Разработке семиотики кино" (1969) читаем: "При интерпретации иконических знаков не существует самого понятия "грамматичности". Насколько нам известно, человек — единственное животное, считающее зрительные изображения истинными. Мы говорим: "Это — мужчина", или "Это — дом", или "Я не знаю, что это такое". И тем не менее никогда не утверждаем, что эта картина, эдема (одиночный монтажный кадр, по терминологии С.Уорта — А.А.) грамматически правильны… Одна из причин исследования кино как семиотической системы состоит в том, что оно еще очень молодо исторически и его правила еще относительно несформированы. Вполне возможно, что так дело обстояло и в ранние периоды развития словесного языка… Сейчас же кажется достаточно очевидной возможность того, что при изучении языка дети основываются на определенной схеме, наборе правил, которая по Брауну, Мак-Нилу и другим, является внутренней врожденной биологической функцией человеческого мозга… Эти исследователи обнаружили, что вначале ребенок пытается построить словарь из набора отдельных произносимых им слов. Это простое слово или ГОЛОФРАСТИЧЕСКОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ является функциональным эквивалентом предложения взрослой грамматики. Говоря "вода", ребенок может иметь в виду и "Это — вода", и "Дай мне стакан воды", и "Я только что выпил воды", и "Где океан?", и "Я хочу в воду поплавать". Это ГОЛОФРАСТИЧЕСКОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ обладает множеством значений, ограниченных только известными нам обстоятельствами, при которых оно было произнесено. Следующий этап этого развития наступает, когда ребенок начинает понимать разницу между словами и постепенно устанавливает их более сложные различия… Так как теория стержнево-открытого класса кажется более непосредственно приложимой к кино, к ней я и обращусь… Первые "фильмы" — кадр поцелуя, поезда, пребывающего на станцию, матери, купающей ребенка, — могут служить примерами ГОЛОФРАСТИЧЕСКИХ конструкций… По мере того как создающий однокадемные (кадема — операторский кадр, который может быть разрезан на монтажные куски-эдемы, по терминологии С.Уорта — А.А.) фильмы стал более изощренным в использовании своих знаков и по мере развития техники, он понял что может комбинировать эдемы, составляя более длительные тексты…" (Цит. по: сб. "Структура фильма" М., Радуга, 1984г., стр. 160-163).

Перед нами типично лингвистический подход к кино. Разумеется, трезвомыслящий зритель, т.е. — не лингвист, не будет "грамматически" (имея в виду словесную грамматическую правильность-неправильность) рассматривать беззвучную картину или кадр. Однако это не исключает обнаружения в них визуальных неправильностей: искажения перспективы, цвета, стереоскопичности и пр. Да и в реальной жизни мы отнюдь не всякое "зрительное изображение" принимаем за истинное. Например, в ночном лесу, видя в сплетении сучьев, пней и деревьев какое-то существо, мы гадаем об истинности нашего видения, как это у Пушкина: "пень иль волк?", и знаем, что Солнце вовсе не того размера, как нам то видится, что в пустыне случаются обманные миражи А люди с плохим зрением постоянно корректируют свои зрительные впечатления, отнюдь не принимая их за истину. ГЕШТАЛЬПСИХОЛОГИЯ доказала, что комплексные индивидуальные впечатления от внешних раздражителей, какими являются "мужчина", "дом" и т.д., вовсе не мгновенные истины. Восприятие — процесс со своими неизбежными ошибками, уточнениями, выводами, прозрениями. Все животные, в том числе люди, могут ошибаться в своих зрительных ощущениях на уровне первой (рефлекторной) сигнальной системы. А словесная грамматика — прерогатива второй (интеллектуальной) сигнальной системы.

Беда лингвистов, занявшихся кинематографом, в непонимании того, что если заранее знать (или вообразить), будто нечто есть, например, — "дом", то взглянув затем на этот "дом" (или вторично представив в воображении) тотчас скажешь: это — "дом". А если заранее знаешь, что вот это — "декорационная копия дома", то только взглянув на это нечто, т.е. — "декорацию дома", сразу изречешь истину: это — "декорационная копия дома". Сие есть — "логический круг мышления", т.е. — тавтология мысли, а не констатация визуальной истины. Лингвистическая и психологическая тавтология — фирменный знак всех семиологов, начиная еще с Ч.Пирса. Так основатель семиологии Ф.де Соссюр, излагая существо своей теории, начинает с того, что, сказав — "дерево", рисует именно древесное растение, а потом изрекает, что рисунок дерева означается словом — "дерево". Но слово — "дерево" означает и мебель (напр., в разговоре о гарнитуре: "Это — дерево, а не пластик"), и обидную кличку человека, и, наконец, название одного немецко-российского пантомимного ансамбля — DEREVO. Потому истинность дальнейшего лингвистического рассуждения Ф.де Соссюра, как и С.Уорта, мягко говоря, проблематична.

Однако имеет смысл рассуждение относительно ГОЛОФРАСТИЧНОСТИ фильмов-примитивов, кои и сегодня снимаются под названием "авангардистских", "интеллектуальных", "элитарных". Авторы их подчас очень изысканны монтажно, но в смысловом отношении — те же примитивисты. Их картины изобилуют вырванными из чужих киноконтекстов ГОЛОФРАСТИЧЕСКИМИ цитатами в расчете на непременное зрительское "домысливание" контекста (см. ОТСЫЛОЧНЫЙ КОД), но чаще всего киноавангардисты (и не только они, а вообще начинающие) по своей режиссерской неопытности пропускают необходимые образно-логические звенья киноткани, оголяя свои фильмы до ГОЛОФРАСТИЧЕСКОЙ бедности. С ростом профессионального мастерства такая неспециальная ГОЛОФРАСТИЧНОСТЬ уменьшается.


ГОМОМОРФИЗМ — См. ИЗОМОРФИЗМ и ГОМОМОРФИЗМ.


ГРАММАТИКА (от греч. grammatikД“) занимается изучением того общего, что лежит в основе изменений слов и их сочетаний в предложении. Если в лексике обращается внимание на индивидуальные свойства слов, прежде всего на лексическое ("в лексике… на лексическое" — тавтология! — А.А.) значение слова, отличающее его от значений других слов, то в грамматике рассматриваются те свойства и закономерности слов и различных их объединений и сочетаний, которые принадлежат не отдельным словам, а целым группам или группам их сочетаний. Для грамматики важно, как то или иное слово грамматически оформлено, какие грамматические ("для грамматики… грамматически,.. грамматические" — опять тавтология! — А.А.) значения в нем содержатся и как они выражены, как то или иное слово сочетается с другими словами, какую роль выполняет в предложении и т.д. В связи с этим грамматика делится на два раздела: морфологию и синтаксис, у каждого из которых свои задачи и предмет исследования. ("Современный русский язык" М., Высшая школа, 1984г.)


ГРАММАТИКА КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКАЯ в понимании П.-П.Пазолини — Пьер-Паоло Пазолини в статье "Поэтическое кино" (1965) пишет: "Каждая знаковая система собрана и замкнута в словаре. Вне этого словаря нет ничего, кроме разве мимики, сопровождающей знаки при разговоре. Каждый из нас, таким образом, имеет в голове словарь, с лексической точки зрения неполный, но с практической — совершенный. — это система лингвистических знаков, присущих нашему кругу и нации. Функция писателя состоит в том, чтобы выбирать из этого словаря слова, как предметы, хранящиеся в футляре, и использовать их особым образом — как по отношению к историческому, так и по отношению к непосредственному значению слова. В результате за счет историчности возникает прибавка к его значению. Если этот писатель подсчитает в будущих словарях случаи своего "особого употребления слова", то окажется, что они составляют прибавку ко всему корпусу слов. Таким образом, поиск выразительности или писательская находка — это прибавка исторической контекстуальности, то есть реальности, к языку…

Автор в кино не имеет словаря (ниже Пазолини корректирует это утверждение — А.А.), но располагает неограниченными возможностями: он берет свои знаки (образы-знаки) не из футляра, хранилища, багажного отделения, но из хаоса, где есть лишь реальная возможность или же тень механической и онирической коммуникации… В самом деле, он должен взять из хаоса образ-знак, сделать его доступным для восприятия и предположить, что он будто бы занесен в словарь значимых образов-знаков (мимика, атмосфера, сон, память); а затем выполнить ту операцию, которую выполняет писатель, то есть придать такому чисто морфологическому образу-знаку индивидуальные экспрессивные черты…

Действительно, где-то за пятьдесят лет существования кинематографа сложилось нечто вроде кинематографического словаря, то есть система условностей, любопытная тем, что она обрела стилистику прежде, чем ГРАММАТИКУ. Возьмем, к примеру, образ колес поезда, которые катятся в клубах пара: это не синтагма, а стилема. Это позволяет нам предположить, что, хотя кинематограф и обладает самой настоящей грамматической нормативностью, его ГРАММАТИКА не что иное, как так называемая СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА; каждый раз, как автор кино должен снять фильм, он вынужден повторить ту двойную операцию, о которой а говорил. А что касается нормы, то он должен довольствоваться каким-то неопределенным количеством выразительных средств, которые были произведены на свет как стилемы, но стали синтагмами (то есть скрытые или намеренные "цитаты", или ставшие "кинословарными" штампы, типа дремучих "колес поезда, которые катятся в клубах пара" — А.А.). Зато кино-автор должен развивать стилистическую традицию, насчитывающую не века, но лишь десятилетия: практически нет такой условности, нарушив которую он вызвал бы особый скандал. В этом случае "контекстуально-историческая прибавка" касается образ-знака, совсем недавно появившегося на свет" (Цит. по: Сб. "Строение фильма" М., Радуга, 1984г., стр. 47-48).


ГРАММАТИКА КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКАЯ в понимании К.Метца — см. РИТОРИКА в понимании К.Метца


ГРАММАТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ — это абстрактное понятие, которое, наряду с другими понятиями такого же рода, сопутствуют лексическому значению слова, органически срастаясь с ним, и определяет его место и роль в грамматической структуре предложения. Одной из особенностей знаменательных частей речи, отличающей их от остальных разрядов слов, является наличие у них грамматических категорий рода, числа, падежа, вида, залога, времени, наклонения, лица и т.д. Знаменательные части речи, как правило, морфологически изменяются; эта изменяемость и создает особые формы падежа, числа, вида, залога, лица и др. ("Совр. русск. яз." М., Высшая школа, 1984г.)