[Boga]

Хорошее кафе - это почти клуб, где проводят время люди с близкой друг другу культурой досуга.
Молодёжное кафе отличается не большей креативностью, а большей экспрессивностью и живостью.

Где вы у нас в городе видели "экспрессивных и живых" людей??? Пивка вечером в парке попить - и вся жизнь. Те же, кто таки ещё остались "живыми", либо сваливают в Москву/Ярославль, а то и куда подальше, либо зашиваются между работой/учёбой/пьянками.

[Boga]

Boga & Миклухо
а что страшнее алкоголь, или что ""живые", либо сваливают в Москву/Ярославль, а то и куда подальше, либо зашиваются между работой/учёбой/пьянками"? а может это и не страшно для Переславля, ведь живет же так уже нн-ое количество лет и ниче?

Я не говорю, что алкоголь плох. Нет, конечно :baby: Но когда в библиотеку переезжает бар, становиться немного не по себе.
И жизнь в стиле "работа/учёба/пьянки" тоже неплоха (до определённого возраста, естественно); но должно же быть что-то ещё, кроме работы для денег, учёбы для работы для больших денег и пьянок "потому что всё достало".
ПЗ стоит, конечно, и будет стоять. Но когда я захожу в парк, хочется блевать.

Я заранее знал, что именно я увижу возле воды. И все же, когда я подошел достаточно близко, чтобы убедиться в правильности своих предчувствий, у меня перехватило дыхание: все таки это было слишком! На светлом песке моего пляжа собралось все, что я когда то ненавидел – бессильной, мимолетной, неосознанной, но мучительной ненавистью. Безобразно толстые тетки в ярких купальных костюмах, с нагревшейся на солнце пищей в бесчисленных пластиковых пакетах, и их тонконогие пузатые спутники, вяло сосущие теплое пиво из раскаленных бутылок; томные ляжкастые девицы в сползающих бикини, с противными кусочками бумаги на своих драгоценных носах, ревниво косящиеся на такие же вялые телеса разлегшихся рядом потенциальных «соперниц», и их кривоногие кавалеры – почему то обязательно в вонзающихся в тело тесных плавках, все до единого! – малиновые от солнечных ожогов, поскольку даже у солнца не выдерживают нервы, и оно пытается испепелить все это человеческое безобразие вместо того, чтобы одарить их ровным шоколадным загаром, для подавляющего большинства этих красавчиков совершенно недостижимым… Я вдруг вспомнил один из своих походов на пляж, вместе с родителями – мне было лет пять, или того меньше, ужасный возраст, когда уже начинаешь осознавать абсурдную абсолютную зависимость от воли окружающих тебя взрослых, а стратегия «партизанской войны» с ними еще не продумана – это был всего лишь один из многих походов на пляж, ничего особенного тогда не случилось, вот только вернувшись домой я тихонько спрятался в кладовке и ревел там в полной темноте, уткнувшись в пропахшую нафталином полу старого пальто. «Я не хочу быть большим дядей! Заберите меня отсюда!» – Повторял я сквозь слезы, обращаясь неизвестно к кому, испытывая абсолютный ужас при мысли о том, что дальнейшее пребывание среди этих опасных уродливых существ приведет к тому, что у меня вырастет живот, побагровеет лицо, а потом… потом я умру, разумеется, а что же еще мне останется!
– Какая роскошная идея! – Дрожащим от гнева и восхищения голосом прошептал я. – Не знаю, кто решил загадить мой прекрасный Мир этим человеческим мусором, но это действительно великолепная идея: дать мне возможность убить их всех, за один присест!
А потом я окончательно утратил человеческий облик, боюсь, что в самом прямом смысле этого слова… Я вихрем несся по светлому песку пляжа, и мои руки, превратившиеся невесть во что, разносили в клочья розовые тела пляжников.
– Это мой Мир, понятно? – Орал я, чувствуя, как мой рот перекашивается от неописуемого наслаждения. – Здесь все будет так, как я хочу! А вас я не хочу, поэтому убирайтесь, твари! В ад, в Анталию, на Золотые Пески – куда угодно!
Иногда они просто умирали, как умирают обыкновенные люди, но иногда я успевал заметить, что мясистая плоть темнеет и съеживается, как сгоревшая бумага… Честно говоря, мне было все равно.
Я пришел в себя, когда все было закончено: просто обнаружил себя сидящим на мокром песке, Ленивые волны лизали мои сапоги, они уже успели превратить мою бедную обувь черт знает во что – смотреть было тошно! Я чувствовал себя очень спокойным и очень опустошенным – дальше некуда, если разобраться! Происшедшее казалось мне каким то смутным, но довольно сладким сном и не вызывало абсолютно никаких эмоций.

Макс Фрай "Темная сторона"