[Prediger]

Поэзия это не "лучшие слова в лучшем порядке", это - высшая форма существования языка.

О критериях творчества в искусстве.

Когда художник творит своё произведение, то он втайне мечтает о «встрече». При всей порой замкнутости и интимности творчества такого человека он надеется на то, что его создание будет воспринято, что найдутся такие люди, которые верно увидят и услышат его «слово» и понесут его в себе. Мечтая таким образом, художник представляет искусство как молитвенный зов, который должен быть услышан. Искусство желает быть услышанным, оно требует любовного внимания, ему необходима встреча. И не какая-нибудь, а та самая, при которой в душе читателя расцветут те же самые цветы, напоившие радостью самого автора.
Искусство есть служение и радость. Служение художника, который его творит и создаёт для того, чтобы вовлечь нас в сослужение с собою. Это радость создания нового способа жизни в себе самом и других. В самом духе того сообщества, в котором творит художник.
Всё великое в искусстве родилось из служения; служения свободного и вдохновенного. Не для заказа или потребы обстоятельств, а из призвания и вдохновения. Истинный художник не может творить всегда. Он не властен над своим вдохновением. Он прозревает его в высших подъёмах своего духа, когда призван и найден вдохновением.
Важнейшим критерием такого творчества является художественная необходимость образа, который творится художником. Он как бы предстоит перед своим будущим творением и прозревает его своими внутренними очами. И когда он предстоит, то перед ним не много произвольных возможностей, а одна – единая художественная необходимость, которую он и призван искать и найти и в обретении которой состоит его служение. Творя, он видит очами духа, которые открылись вдохновению. Он творит из некой внутренней, духовной очевидности. Именно поэтому его творчество не произвольно; и вносить свой произвол в созидаемое, - из соображений «службы», «прислуживания» или прихоти, - ему не позволяет именно служение, именно его художественная совесть.
Творческий процесс такого художника подобен рождению. В долгом, трудном и нередко мучительном творческом процессе писатель выносил, увидел, выбрал, соединил, срастил в единое целое внешние (чувственные, живописные) и внутренние (нечувственные, душевные) образы, нашёл для них единственно верные слова, записал их и оторвался от них, отпуская их на вольный мир в печатном виде. Он развернул замысел своего сердца в целое образное повествование, уложил эти образы в живые, описывающие и вздыхающие слова и согласился на то, чтобы эти слова были спрятаны за беззвучными, мёртвыми буквами.
Таким образом, оказывается, что творчество, лишённое такого способа обретения источника воплощаемого образа, не более чем ремесло на ниве искусства, которым в большинстве своём и потчуют публику нашего времени, потерявшуюся в мире духовной недостоверности и прелестности внешнего обрамления пустых в себе вещей.
Здесь различие искусства настоящего и ненастоящего. Настоящее искусство то, которое творит из художественной достоверности, из подлинного материала своей души. В нём творец-художник живёт действительною жизнью своей души, переживая в мире своего сердца и духа всё то, что воплощает он методами искусства.
Ненастоящее же искусство характеризуется ложностью предлагаемого образа, который не пережит, не проверен автором, а осуществлён в формах искусства ради внешнего эффекта, ради тщеславия перед публикой. Оно угадывает лишь настроение публики, притом идёт на поводу этого настроения и угождает ему.
В то время как настоящее искусство предлагает себя, не взирая на вкусы и мнения, господствующие в обществе его времени. Оно просто не может предложить ничего иного, кроме рождённого в себе, посредством служения и предстояния, не изменяя своей внутренней сущности. Оно ищет своего зрителя, не подлаживаясь под каждого встречного, как продажная девка.
Настоящее искусство существует ради последней глубины смысла познанного образа или того Главного, ради которого создавалось произведение. Этот «помысл» посетил и осветил его душу, как некий таинственный луч; самый луч очевидности меркнет и исчезает, а воспринятый помысл уходит в глубину души и остаётся в ней; и, оставшись, превращается как бы в художественный заряд, требующий творческого внимания к себе и ищущий себе образов и слов. Повинуясь этому требованию, художник и создаёт своё произведение, как бы взращивая его, бережно и ответственно, из этого первоначального «помысла» или «заряда», который мы условимся называть «художественным предметом».
Этот первоначальный «художественный предмет» не следует представлять себе в виде сознательной мысли или тем более в виде отвлечённой идеи, посетившей художника. Напротив, обычно поэт не может ни помыслить, ни выговорить своего художественного предмета; если он мыслит его не умом, а особым сложным актом эстетического чутья; если он видит его, то лишь как в смутном сне. Поэт может его выразить только тогда, когда он облечёт его в образы и найдёт для этих точных и необходимых образов – точные и необходимые слова.
Если писателю-художнику удаётся выносить зрелый «помысл», найти для него точные и необходимые образы и описать их в точных и необходимых словах - то произведение искусства удаётся, оно оказывается художественным или даже – художественно совершенным.
Современно либеральное мнение сводит всю сущность искусства к развлечению, однако же это годится только для ремесленников от искусства, которые сами себя лишили подлинного дара воплощения и творения.

[Маркус]

По мнению такого писателя, как Дмитрий Быков, в советское время из всех форм литературного творчества наибольшее распространение и популярность получили два направления: анекдоты и шансон (как форма полууголовного романтизма). С анекдотами всё ясно- было так грустно, что надо было чем-то себя развлекать.
Шансон для меня оставался загадкой, пока не создал тему про монархию. А оказывается...население СССР было так задавлено номенклатурой, что любые формы своеволия, пусть даже криминальные и безнравственные, стали культивироваться.