Заслуженный Ветеран
    
Группа: Демиурги
Сообщений: 5934
Регистрация: 8.8.2010
Вставить ник
Цитата
Из: Москва
Пользователь №: 2275
Репутация: 24

|
Я уважаю вас и принимаю такими, какие вы есть. Только из уважения к вам я все время повторяю, что вы способны на большее. Но я ни в коей мере не имею в виду, что вам необходимо измениться и что, если вы не изменитесь, я перестану вас уважать, а если вы все же изменитесь, то я стану ценить вас больше. Нет, это не так. Изменитесь вы или нет, будете ли вы со мной или перейдете в стан моих врагов, мое уважение к вам останется по-прежнему глубоким. Я уважаю ваше человеческое начало, я уважаю вашу разумность…
Позже он сказал: «…Я не являюсь частью вашей общины. Я – всего лишь гость, а не постоянный житель. И этот дом – не моя резиденция, а лишь домик для гостей. У меня нет никакого особого положения здесь, я не являюсь главой общины. Я – никто… Я бы хотел носить красную робу, но я не надеваю ее, потому что не хочу казаться частью вашего мира. Да, вы слушаете меня, но у меня нет никакой власти. Я не могу заставить вас что-либо делать, я не могу вам приказывать. Мои беседы – это всего лишь беседы и ничего больше. Я благодарен вам за то, что вы меня слушаете, но принимать мои слова или нет, решать только вам. Да даже слушать или не слушать – зависит исключительно от вас. Ничто не ограничивает вашу индивидуальность» («Библия Ошо»).
Шила не медитировала. Она считала, что нужно работать, работать и еще раз работать, потому что только так она могла возвышаться над людьми. У нее были свои критерии «хороших» и «плохих» работников. Одних она вознаграждала, других наказывала. Медитация считалась пустой тратой времени, и даже в те редкие моменты, когда мне выпадала возможность помедитировать, я брала в руки книжку и делала вид, что читаю, на случай, если кто-нибудь зайдет и «застукает» меня. Истинное назначение медитации выпало из поля моего внимания. Если бы мы остались в Пуне в наших свободных робах, продолжая вести почти «сказочно-воздушное» существование, то, может быть, и просветлели бы, но в обычном мире от нас не было бы никакого толку.
Последующие годы молчания самым невероятным образом сделали Ошо гораздо «прозрачнее», он как будто светился изнутри и в то же время стал более хрупким физически. Он всегда говорил, что беседы с нами помогают ему оставаться в теле, но со временем его связь с землей становилась все тоньше и тоньше. Интересно, что происходит с человеком, который молча сидит в своей комнате в течение многих лет? Вот что он сказал на одном из своих ранних дискурсов: «Когда он (мистик) ничего не делает, когда он не разговаривает, не гуляет и даже не ест, дыхание становится для него истинным благословением. Тогда он превращается в чистейшее бытие, остается одно лишь дыхание, и наступает невероятное, невыразимое блаженство. Все вокруг становится музыкой и наполняется надой (внутренним звучанием)» («Мистический опыт»).
Когда я впервые пришла в горы и на мгновение остановилась, чтобы прислушаться, меня потрясло, как тихо было вокруг. Тишина была такой глубокой, такой всеобъемлющей, что я слышала биение собственного сердца и даже то, как по моим жилам течет кровь. Когда я спала в горах, мне казалось, что я нахожусь в утробе самой земли. Как Ошо нам и обещал, когда рассказывал о «новой коммуне», недалеко от ранчо находились два озера. Одно – озеро Кришнамурти – огромное и глубокое, второе – озеро Патанджали – поменьше, чуть дальше в горах.
... Следующим вечером в то же самое время Ошо вновь отправился на прогулку. Он поехал тем же маршрутом, что и вчера. Я попыталась убедить его выбрать другой маршрут, потому что тот сумасшедший явно знал, в котором часу Ошо ездит по этой дороге. Но Ошо отказался. Он сказал, что волен ездить там, где хочет и когда хочет, это его личный выбор, и что уж лучше его застрелят, чем он будет ущемлять свою свободу. А потом добавил: «Ну и что, что меня застрелят? О’кей, ну и пусть». При этих словах я чуть не подавилась. Для меня это точно было не «о’кей». Были еще случаи, когда мы получали предупреждения, что на дороге Ошо поджидают бандиты, но он всегда ездил только там, где хотел и когда хотел.
«Я – простой человек, со своими слабостями и недостатками. Я напоминаю вам об этом постоянно, потому что вы забываете. Почему я так настаиваю? Чтобы вы поняли один очень важный момент: если простой человек, такой же, как вы, смог просветлеть, то у вас тоже не должно быть с этим никаких трудностей. Вы тоже можете просветлеть… Вы – не за мной, вы рядом, вы со мной. Я не выше вас, я просто один из вас. Я не претендую на превосходство, мне не нужна власть. Вы понимаете? Дать вам возможность самим отвечать за свою жизнь – значит дать вам свободу. Свобода – это величайший риск. Никто не хочет быть свободным, все только говорят, что хотят. На самом деле, люди стремятся быть зависимыми и жаждут, чтобы кто-то другой взял на себя их ответственность. Будучи свободными, вы отвечаете за каждое свое действие, каждую мысль, каждое движение. Вы не можете свалить все на другого». Всем своим видом он показывал: «Смотрите, я – не бог, я обычный человек, такой же, как и вы».
Ошо обвинили в тридцати четырех нарушениях закона об иммиграции – с двумя из них он согласился. Что случилось с остальными тридцатью двумя? Даже эти два признанных обвинения были сфабрикованы. Первое заключалось в том, что Ошо прибыл в Америку с намерением остаться, а второе – что он помогал иностранцам заключать браки с американскими гражданами. Ошо писал в министерство внутренних дел, запрашивая иммиграционный статус, несколько лет подряд, но так и не получил никакого ответа. Почему? Его обвинили в том, что он устроил тысячи браков, по крайней мере, «один из них – точно». Это что, шутка? Один – «точно»! А что же стало с остальными тысячами? В любом случае у них не было доказательств даже относительно этого «точного» брака. Я открыла рот от удивления, услышав, в чем обвиняют Ошо. Говорилось, что он приехал в Америку специально, чтобы построить общину, в которой могли бы медитировать многие люди, потому что ашрам в Индии стал для него мал. Оказывается, это было преступлением! Ни один мускул не дрогнул на лице Ошо. Он казался спокойным и смиренным, и в то же время он выглядел королем. Его детская невинность и открытость сделали его неуязвимым. Он принимал все происходящее, но при этом не подставлял другую щеку. Противоположности встречаются там, где для их встречи достаточно пустоты. Однажды Ошо сказал: – Мастер подобен небу. Кажется, что он есть, но на самом деле его нет. Он сидел в зале суда так, словно сидит в Будда-холле и медитирует вместе с нами. Глядя на него, я думала, что если у человека нет личности и он больше не зависит от прошлых мыслей, то у него нет эго, которое можно было бы обидеть, у него нет «Я», которое можно было бы задеть или оскорбить. Ошо назначили штраф в полмиллиона долларов за два незначительных преступления, обычно за такое требуют не больше двадцати пяти долларов. Плюс ему необходимо было покинуть страну.
«Тысячи моих надежд могут пойти прахом, но свою целостность я всегда сохраняю. Более того, каждая несбывшаяся мечта делает меня еще большим победителем, потому что я не расстраиваюсь, происходящее меня не задевает. Крах надежды – это большое преимущество, это возможность чему-то научиться, обрести зрелость. Если вы научитесь видеть победу в поражении, тогда в вас будет проявляться все самое лучшее. Что бы ни происходило, вам будет все равно. Все самое лучшее, что есть в вас, будет развиваться и достигнет расцвета… Важно лишь то, какими вы становитесь после крушения заветной мечты, когда самые важные ожидания растворяются в воздухе, не оставляя после себя никаких следов. Какими вы становитесь после этого? Если вас не задевают неудачи, значит, вы познали великую тайну, нашли ключ от главной двери. И отныне у вас не будет поражений, ничто не сможет вывести вас из равновесия, вам не на что будет злиться, ничто не сможет заставить вас повернуть назад. Вы будете бодро шагать в неизвестность к новым приключениям. А трудности будут лишь закалять вас, помогая становиться все лучше и лучше.»
Ошо говорил о том, что общество и священники врут нам в двух случаях: когда говорят про бога и про смерть: – Бога нет. Смерти тоже нет. «Жизнь состоит из мгновений. Нет ни прошлого, ни будущего. Если жизнь и есть, то только сейчас. В этом-то и состоит вся проблема, что жизнь – это «здесь и сейчас», а ум не бывает в «здесь и сейчас». На Востоке сделали очень важное открытие: в вопросах субъективного восприятия, в том, что касается вашего существа, ум оказывается абсолютно бесполезным… Каждый раз, когда вы испытываете то, что не поддается разумному объяснению, ум начинает сомневаться, он начинает с этим спорить, заставляет вас чувствовать себя неловко. Эти его хитрости стары, как мир. Он не может создать ничего и близко похожего на то, что свершается в настоящем моменте. На самом деле, ум вообще не умеет творить. Все творчество, которое есть в жизни, случается за пределами ума. Если вы научитесь сознательно переходить в такое состояние, в один прекрасный момент вы просветлеете. Даже если состояние не-ума настигает вас случайно, неосознанно, рано или поздно вы познаете, что такое великая тишина, расслабление, умиротворенность и разумность. Мистик же постигает саму суть настоящего момента, он находит золотой ключик. Вся его жизнь становится одним сплошным радостным ликованием и благословением. И как только он приходит к просветлению, никто и ничто не может поколебать его внутреннего равновесия. Но до тех пор, пока вы не вошли в святую обитель… даже на пороге, в самый последний момент, ум будет тянуть вас назад. Он замучает вас вопросами: «Что происходит? Это же сумасшествие!!! Ты избегаешь жизни!» Ум ведь ни разу не дал вам ощущения жизни, ни на мгновение, поэтому вы не знаете, что такое жизнь. Он не раскрыл ни одной тайны. Но он постоянно тянет вас назад, потому что, как только вы войдете в храм, ум останется снаружи вместе с вашей обувью. Он не способен войти внутрь, у него нет на это ни потенциала, ни возможностей. Поэтому смотри, наблюдай. Когда ум говорит тебе, что ты избегаешь жизни, спроси у него: «А что, по-твоему, жизнь? О какой жизни ты говоришь? Я убегаю в жизнь, а не от жизни». Будь внимательна. Ум – это враг, поселившийся у тебя внутри. Если ты ослабишь бдительность, враг тут же примется саботировать любую попытку расти и двигаться вперед. Тебе просто нужно быть немного внимательнее, немного наблюдательнее, и ум не сможет помешать («Путь мистика»). – Доверять означает полностью растворяться в том, что происходит, принимать с радостью каждый момент, не с неохотой, не с обидой, а с танцами и песнями, со смехом и любовью, иначе вы все упустите. Что бы ни случилось – все хорошо. Существование не может поступить неправильно. Если оно не выполняет каких-то ваших желаний, это попросту означает, что ваше желание неверно («Путь мистика»). несмотря на то, что Ошо брал нас в великолепные путешествия по мистическим мирам, он, тем не менее, постоянно говорил о том, что самой великой тайной является тишина и медитация. «Духовность – это невинное состояние сознания, в котором ничего не происходит, наступает время, когда нужно остановиться, когда больше нет никаких желаний, никаких стремлений, никаких амбиций. Именно в эти моменты мы становимся всем сущим»… «Вы отделены, отделены полностью. Вы – лишь сторонние наблюдатели, больше ничего», – говорил нам Ошо. Он говорил, что наблюдение должно происходить в очень расслабленном состоянии, что для того, чтобы наблюдать, не нужно напрягаться. Вы ничего не делаете, только наблюдаете, наблюдаете за своим дыханием, за тем, как вы едите, как ходите. Он советовал нам начинать с самого простого – наблюдать за своим телом, как будто мы отделены от него, наблюдать за мыслями, которые приходят нам в голову, как будто мы смотрим фильм, наблюдать за эмоциями, которые нас переполняют, и помнить, что мы – это не эмоции. Последний шаг – это погружение в абсолютную тишину, туда, где не за чем наблюдать, и тогда наблюдатель сливается с вашей сущностью. «Когда сердце переполняется от счастья, радость начинает изливаться во всех направлениях, и тогда ум перестает быть чем-то отдельным. Вы слушаете внимательно, пытаясь понять, и неожиданно испытываете странное приятное покалывание в голове. Это значит, что из сердца исходит энергия, потому что покалывание не может происходить от того, что вы понимаете слова только умом… Сердце и ум сонастраиваются, их конфликт исчезает, между ними больше нет противостояния. Вскоре они станут единым целым. И тогда вы научитесь слушать сразу и тем, и другим. Слова другого затрагивают ваше сердце, словно волна, и оно трепещет, а ум начинает понимать смысл, и вы ощущаете внутреннюю целостность». («Путь мистика»). Ошо говорил, что энергия, так же как и осознание, находится ближе всего к центру существования. Он сказал, что это все одна и та же энергия, но когда мы думаем или выражаем энергию, тогда она движется к периферии. «Идите в обратном направлении, шаг за шагом, – говорил он. – Это путешествие к источнику, и именно источник – это все, что вам нужно познать… потому что это не только ваш источник, это источник всех звезд, луны и солнца. Это источник всего сущего». «Смех Мастера и смех ученика обладают одним и тем же свойством, одной и той же ценностью. Между ними нет никакой разницы. Во всем остальном Мастер и ученик отличаются друг от друга. Ученик учится, блуждая во тьме, в то время как Мастер полон света, ему не нужно идти на ощупь. Но будь ты во тьме или полон света, вас объединяет смех. Для меня смех – это высшее духовное качество, именно с помощью смеха происходит встреча невежды с просветленным» («Передача лампы»). «У тебя хорошее свойство – любовь. Тебе нужно быть очень и очень внимательной, ведь любовь – наша основа. Если человек наблюдает за энергией любви, тогда все идет хорошо. Всегда люби нечто большее, чем ты сама. Люди стремятся любить то, что меньше их. Тогда они могут доминировать. Любовь больше, шире, просторнее, это то, в чем ты можешь потеряться, это то, чем ты не можешь управлять. Она может владеть тобой, но владеть ею ты не можешь. В любви эго исчезает, а когда любовь освобождается от эго, она превращается в молитву». Его ответ показался мне очень загадочным, и, чтобы понять его, мне нужно было обратить все свое внимание на феномен любви как таковой. Любить любовь как таковую, потому что энергия гораздо больше, чем я. Я не могла дотронуться до любви, не могла ею манипулировать или как-то ее контролировать. Она должна завладеть мной. «Без медитации любые отношения обречены на провал», – говорил нам Ошо. ... Мои друзья говорили, что я его не люблю, потому что не ревную. Мне это было непонятно! Лишь недавно я поняла слова Ошо о том, что если вы ревнуете, значит, вы не любите. Ревность связана с сексом, а не с любовью. ... Но вот последнее, что Ошо сказал мне про любовные романы: «Любой роман – это катастрофа!!!» Любовь, которую я испытывала к Ошо, была духовной. Между нами всегда стояла медитация. То же касалось и всех остальных учеников, вне зависимости от их пола. В отношениях с Ошо не было и намека на биологическое притяжение. И если я могу испытывать такую любовь к Ошо, то, надеюсь, однажды я смогу почувствовать то же самое и по отношению ко всем на свете. Ошо говорил: «Мастер – это отсутствие. Когда вас нет, два нуля растворяются друг в друге. Два нуля не могут существовать отдельно. Два нуля – это не два нуля, а один.
…Я хочу заронить в самую глубину вашего существа зерно понимания, что мы подошли к концу пути. Нам остается только танцевать и веселиться. Чтобы вы научились жить СЕЙЧАС, мне придется полностью уничтожить ваше завтра. Я забираю его вместе с вашим умом, неразрывно связанным с разного рода завтра… Просветление – это лишь то, что ваше сознание концентрируется в одной-единственной точке, в здесь и сейчас. …Я еще раз говорю: нет такого будущего, которое было бы связано с какими-то проблемами. Начало любого будущего в вас. Если вы сумеете его отбросить, отбросить так, чтобы и следов от него не осталось, у вас тут же появится возможность просветлеть. И это хорошо, потому что будущее на самом деле ИСЧЕЗАЕТ СЕЙЧАС. «Все, что происходит на сцене, – всего лишь игра. Все, что происходит на сцене, – одна лишь драма. За кулисами же пребывает чистейшая тишина. Ничто, отдых, расслабление. Все приходит в абсолютный покой». Он начал беседы о дзен, но для меня это было скорее подготовкой к тишине, нежели настоящими беседами. Очень часто он останавливался и говорил: «…Тишина…», чтобы мы могли ощутить ее изнутри. Иногда он замолкал и просил нас обратить внимание на окружающие звуки: потрескивание бамбука, звук дождя, песнь ветра, играющего опавшими листьями. «Слушайте…» – говорил он, и ажурное покрывало тишины ниспадало на Будда-холл. - Возлюбленный Мастер, в последние несколько недель я ощущаю мощное присутствие секса и смерти. Что это, в чем причины того, что со мной происходит?» Вот что он мне ответил: «Всегда нужно понимать, как работает твое сознание и чем занято твое сердце. Нужно постоянно обращать внимание на свой собственный внутренний мир. Попытки разобраться дадут тебе необходимую дистанцию и возможность осознать, что ты – это не то, что с тобой происходит. Это великая алхимия понимания. На самом деле, разбираясь в себе, ты отделяешься от своих мыслей и эмоций, они становятся для тебя объектом изучения. Ты никогда не сможешь стать объектом, потому что ты – субъект. Поэтому попытки понять себя помогают тебе дистанцироваться от твоих чувств, какими бы они ни были. Это первое. Второе: дистанция даст тебе возможность понять, что с тобой происходит. Всему есть свои причины. Например, твой вопрос самый фундаментальный: какова связь между сексом и смертью. И если ты сумеешь увидеть эти два явления в целом, то заметишь, как разница между сексом и смертью постепенно исчезнет, и они станут одной энергией. Возможно, секс – это смерть в розницу. А смерть – это секс оптом. В любом случае это действие одной и той же энергии. Смерть и секс невероятно близки! Однако вне зависимости от того, близки они или далеки друг от друга, у них одна и та же энергия. Иногда человек может ощутить их присутствие одновременно. И это прекрасно, если вы можете воспринимать их в единстве, это высшее понимание, поскольку обычно люди не видят между ними никакой связи. Когда вы умираете, если вы делаете это осознанно, вы отбрасываете тело, работа ума прекращается, остается лишь чистое сознание, которое сливается с целым. Это слияние с целым в тысячи раз прекраснее, чем то, что мы испытываем во время оргазма. Но, несомненно, секс и смерть взаимосвязаны. Они суть одно. И тот, кто хочет понять смерть, должен понять секс, и наоборот. («Свет на пути»). Ошо говорил, что человек во время медитации переживает смерть, только не тела, а ума, и затем вновь рождается. На санскрите такой человек называется «Двиджа» (дважды рожденный). Сидеть и ничего не делать – по-настоящему похоже на смерть. Я чувствую, что прощаюсь со всем, что знаю, а разве смерть не есть прощание со всем подряд? Ошо говорил, что именно поэтому люди умирают неосознанно. Самая великая хирургическая операция, на которую способна природа, – это отсекание души от тела и ума, с которыми она отождествлялась в течение всей жизни, и поэтому неосознанная смерть – самый добрый способ уйти из этого мира. Вот люди и не помнят свою предыдущую смерть и жизнь. Когда я только начала сидеть молча, первым мне пришло в голову: «ДЕЛАЙ что-нибудь. У тебя столько ДЕЛ!» И даже наблюдая за собственными движениями в течение дня, я что-то ДЕЛАЛА, по крайней мере, за чем-то наблюдала. Мой ум боялся тех моментов, когда я садилась и сидела молча. Как-то во время дискурса о «Скрытом великолепии» один саньясин задал Ошо вопрос о таких переживаниях. Он видел «…большое черное пятно, внутри которого было пятно белое». Белое пятно вращалось по кругу и становилось все больше и больше. Но как раз перед тем, как от черного пятна уже совсем ничего не осталось бы, он открыл глаза. Вот что Ошо ему ответил: «То, что с тобой произошло, – чрезвычайно важно, редко и уникально. Еще один вклад Востока в развитие человечества состоит в открытии третьего, внутреннего глаза , который находится между двумя физическими глазами и который в обычном состоянии закрыт. Человеку приходится напрягать все свои силы, чтобы направить сексуальную энергию вверх, несмотря на законы гравитации. И когда энергия доходит до третьего глаза , он открывается». Ошо посоветовал этому саньясину попытаться не выходить из этого состояния и идти в него еще глубже. «…Как только ты познаешь то, что за пределами черного пятна, когда ты увидишь, что происходит после того, как оно растворится… черное пятно – это ты, а белое – это твое сознание. Черное пятно – это твое эго, а белое – это твоя сущность. Позволь своей сущности стать больше и распрощайся с эго. Тебе нужно всего немного смелости. Это может быть похоже на смерть, потому что до сих пор ты отождествлялся с черным пятном, которое исчезнет. А с белым пятном ты прежде никогда себя не соотносил. С тобой будет происходить что-то необычное, что-то еще неизведанное». Как я понимаю, в медитации это не может принести никакого вреда, поскольку всегда остается тот, кто наблюдает, свидетель. Когда я сказала Ошо, что иногда во время медитации чувствую, что вот-вот упаду в обморок, он посоветовал мне: «Иди дальше. Не бойся упасть в обморок, погрузись в это состояние, пусть оно тебя захватит. На мгновение ты потеряешься, но только на мгновение. А потом неожиданно увидишь лучи восходящего солнца, и ночь для тебя закончится» («Мятежник»). Ошо много говорил о смерти, о ее величайшей тайне, о самом последнем табу. В своей книге «Упанишады Ошо» он сказал: «Вы прощаетесь с жизнью с самого первого вздоха, потому что рождение – не что иное, как начало смерти, и каждый миг вы умираете все больше и больше. Жизнь – это диалектика, и если вы это понимаете, то к вам естественным образом приходит глубинное принятие смерти. Она не враг, она часть вас, без нее вы не могли бы жить. И я заявляю: смерть – это фикция. Ее нет, потому что нечему умирать, это всего лишь переход в другое качество. И если вы осознанны, то вы можете перейти в лучшее качество. Так свершается эволюция».
Глава 21 Ошо! Ошо! Ошо!
Когда я начала писать главу о смерти Ошо, я поняла, что написать ее невозможно, потому что он не умер. Если бы он умер, я бы ощущала потерю, но с тех пор, как он покинул тело, я ни разу не испытала чувство утраты, просто сейчас я ощущаю его присутствие так же явно, как в те времена, когда я сидела у его ног. Энергия, которой он был окружен, когда был «жив», скорее всего, была просто чистой энергией, или бессмертной душой. И теперь, когда у него нет тела, я все равно ощущаю эту энергию. Чем больше я смотрю на него на видео или читаю его книги, тем глубже убеждаюсь в том, что его как человека вообще никогда не было, даже при всем том, что у него было тело. «Сейчас меня нет точно так же, как меня не будет, когда я умру, с одной только разницей… сейчас мое отсутствие обладает телом, а потом у моего отсутствия тела не станет». После этого дискурса Ошо дал мне новое имя. Теперь меня зовут не Четана, а Прем Шуньо, что означает «любовь пустоты». «Мое присутствие становится все больше и больше похожим на отсутствие. Я есть, и меня нет. И чем больше я исчезаю, тем лучше я способен вам помогать» («Упанишады Ошо»).
Когда я смотрела на Ошо, в его глазах я видела пустоту, но мне было трудно принять тот факт, что у него полностью отсутствовали личность и эго, потому что я вообще не понимала, что это значит. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю. Я вижу, как он нас учил, мягко приглашая в путь к открытию наших самых глубоких тайн, в путь, на котором мы сможем вознестись над собственными страданиями, в путь, который приведет нас к самой сути того, что значит быть человеком, путь, на котором человек обретает свою истинную религиозность. Он делился своей мудростью, а мы сами решали, принимать ее или нет, слушать его или нет, понимать его или нет. Он никогда не злился, если мы чего-то не осознавали, никогда не выходил из себя, если видел, что мы продолжаем совершать одни и те же ошибки. Он говорил, что однажды мы просветлеем, потому что так должно быть, и неважно, когда это случится. «Я делюсь с вами. Но зависит только от вас, останутся мои слова или умрут. Мне абсолютно все равно. Пока я здесь, я отдаю себя вам. И я благодарен, что вы мне это позволяете. Кто беспокоится о будущем? Во мне нет никого, кто бы волновался о том, что будет. Если существование нашло меня и сделало своим помощником, то оно может найти и еще тысячи людей, таких же помощников, как я» («От фальши к истине»). Он знал, что гении никогда не встречают поддержку среди современников. В день, когда умер Кришнамурти, Ошо сказал: «Теперь я остался один». Когда же его спросили, как он хочет, чтобы о нем вспоминали, он ответил: «Я бы хотел, чтобы меня простили и забыли. Не нужно помнить меня, нужно помнить себя. Люди помнят Гаутаму Будду, Иисуса Христа, Конфуция и Кришну. Но какая в том польза? Вот я и хотел бы, чтобы обо мне забыли и простили, потому что, не простив, меня трудно будет забыть. Прошу вас, простите, что доставляю вам массу неудобств. Помните себя» («Передача лампы»). Он покинул землю, не имея даже имени. Ошо – это вовсе не имя. Он попросил, чтобы все его книги (все семьсот) были переименованы с Бхагвана на Ошо. Следующее поколение уже не будет знать, кто такой Бхагван Шри Раджниш. Только Ошо и останется, а Ошо…? «Ты – безымянная реальность.».
И все же после себя он оставил наследство, не сравнимое ни с какими алмазами на свете. Он оставил свои труды и своих людей. Тысячам людей он помог совершить гигантский скачок вперед на пути эволюции человечества. Может быть, мы еще не все до конца осознаем, но то, что смерти нет, мы усвоили хорошо. Для современных людей смерть является самым великим табу, самой глубокой тайной, самым великим ужасом. Наш Мастер провел нас через это на другую сторону. Умирает лишь тело, и я познала это на собственном опыте. Тайна смерти, рая, жизни после смерти и реинкарнации – все эти тайны теперь раскрыты.
...Он снова перешел к другой части подиума и, прежде чем совсем уйти, повернулся и взглянул справа от себя, на небо за пределы Будда-холла, туда, где не было людей. Я увидела его глаза и увидела в них улыбку, почти смех. Можно сказать, то был взгляд путешественника, который провел в пути много-много лет и теперь видит свой дом уже совсем близко. Это был взгляд того, кто это знает. Ту улыбку я вижу до сих пор, когда закрываю глаза. Но описать ее невозможно. Она была в его глазах и лишь чуть касалась губ. Он улыбался самому существованию. Я тоже улыбнулась, самой теплой и самой искренней улыбкой. Мое лицо сияло, и в то же время я ясно ощущала свое одиночество. Когда он ушел, на прощанье я подняла руки над головой в намасте. Я прощалась с ним, а он уходил. Мы сели на кровать, и Ошо обратился к нам с последними словами: – Никогда не говорите обо мне в прошедшем времени. Мое присутствие будет во много раз глубже и ощутимее без этой тяжкой ноши, в которую превратилось мое тело. Напомните моим людям, что они смогут чувствовать меня гораздо глубже. Как только я избавлюсь от тела, все сразу это ощутят. Потом он лег и замолчал. Мы сидели рядом, я держал его за руку и следил за его пульсом. Он медленно угасал. Когда я уже почти его не чувствовал, я сказал: – Ошо, похоже, это все. Он мягко кивнул и закрыл глаза навсегда».
Я так много раз слышала, как Ошо называл себя совершенно простым человеком. Он говорил, что «если такой обычный человек, как я, смог просветлеть, то у вас это тоже получится». «В Индии не хоронят только святых. Их тела держат в самадхи, в своего рода усыпальнице, потому что еще сотни лет после ухода их останки излучают энергию. НО ТЕЛА ОБЫЧНЫХ ЛЮДЕЙ НЕМЕДЛЕННО СЖИГАЮТ». Ошо попросил, чтобы его тело сожгли сразу после ухода. Он не хотел, чтобы из него сделали святого, он хотел быть похороненным, как все обычные люди. Жизнь настолько богата и разнообразна, что даже идея просветления не нужна, потому что просветление так и останется лишь идеей до тех пор, пока оно с вами не случится. Сквозь безбрежный океан вечности я слышу слова древнего Мистика: «Я дал тебе алмазы. Теперь иди ВНУТРЬ».
|