Ошо: Будда-хулиган, который никогда не рождался и никогда не умирал -
Оксана ГофманЦитата
Ошо обещал, что будет терроризировать наше невежество и будить нас всеми возможными способами, и делал это мастерски просто. под невежеством следует понимать не отсутствие джентльменского набора интеллектуальных посылов, а наше абсолютное безразличие к себе самим. Мы по большей части не имеем о себе и своей истинной природе ни малейшего представления. Ошо же утверждал, что в каждом человеке присутствует природа будды, что истину нельзя понять, но можно лишь пережить, что она всегда с нами, в самом центре нашего существа. Чтобы туда прийти, нужно захотеть проснуться. А чтобы захотеть проснуться, нужно согласиться с тем, что ты спишь.
нет никакой мудрости в том, чтобы копить массу сведений, если они не преображают человека, не приближают его к себе. К чему все познания, если мы так и не узнали, кто мы есть на самом деле? И весь вопрос в том, к себе или от себя ведет нас наше знание…
Ошо учился у истинного безмолвия, которому свойственны особые вибрации. Глубина и покой. молчание благостно. В нем много жизненной силы, и такое молчание мы как раз и называем беспричинным счастьем, потоком чистой радости.
Полностью - тут:
https://www.litmir.me/br/?b=553890Его нана был не просто дедушкой, отцом матери. Он был чем-то большим: дед окружал мальчика царским вниманием, называл его раджой, царем, и относился к нему так, будто Ошо и впрямь царского рода. Изобретательный нана замечательно умел дать ребенку почувствовать себя «императором», он прекрасно знал, каким образом это сделать. В общем, ему удалось устроить все так, что первые семь лет своей жизни Раджниш действительно жил по-царски и чувствовал себя по-царски.
«Новый ребенок» и смерть Маленький мальчик познал, что величие смерти открывается по-новому, только когда присутствует настоящая любовь. Без любви, вне любви смерть не откроет человеку тайн бытия. В миг смерти человек молниеносно показывает всего себя, обнажая свою глубинную сущность. Мистик видел, что «жалкие» люди умирают «со сжатыми кулаками», потому что продолжают из страха цепляться за жизнь, почти до самого конца пытаясь спастись от объятий смерти. Они продолжают страдать даже в последние минуты. Человек, постигший любовь, даже в последний миг своего бытия делится с другими собой, делится своей смертью точно так же, как прежде делился жизнью.
Маленький Раджниш четко осознал, что, умирая, человек выплескивает в мир всю свою энергию, и эта энергия отражает его отношение к жизни. Когда умирает святой, быть рядом с ним, подле его смертного ложа — величайший дар судьбы. Это исключительная возможность соприкоснуться с энергией святого, испытать благодать преображения, наполниться новым, неизведанным качеством бытия. В такой миг постигается истина о том, что «смерть может стать великим свершением — но только если свершением была и сама жизнь».
Следуя астрологическому предсказанию, что смерть будет подстерегать Ошо каждые семь лет, свое второе свидание с ней он решил назначить сам. По достижении четырнадцатилетнего возраста Раджниш решает сознательно пережить момент умирания. ... Там он ложится на пол и в абсолютной неподвижности целую неделю лежит в ожидании смерти.
На четвертый день в храм вползла змея. Переползла через тело Раджниша и скрылась в какой-то щели. Ошо вспоминал, что он даже не успел испугаться, потому что уже «приготовился» к смерти. А где нет цепляющегося за жизнь, нет и страха.
Скопища надоедливых мух одолевали нещадно. Тогда Ошо удалось настроиться таким образом, будто мухи ползают по телу другого человека — то есть буквально отстраниться от себя.
Отстранившись от тела и от страха смерти, в определенном смысле он действительно почувствовал себя мертвым. И вместе с тем постиг в себе нечто бессмертное.
Ошо получил колоссальный опыт, преподанный смертью. Потом он скажет, что эти семь дней принесли ему чудесные переживания: «Смерть так и не явилась… У меня возникали странные, причудливые ощущения. Много чего было, но главное в другом: почувствовав, что можешь скоро умереть, ты становишься спокойным и тихим. Никаких тревог больше не возникает, потому что заботы связаны с миром живых. Жизнь — вот корень любых беспокойств. Но зачем тревожиться, если каждый знает, что когда-нибудь умрет?»
природа не знает имен существительных и что она слыхом о них не слыхивала. Природе известны одни глаголы. Потому что все вокруг — это процесс. И даже Бог — не что-то определенное, а процесс. И человек, по Ошо, тоже процесс. Если мы умеем быть текучими, подобно реке, в нас рождается великая сила обновления, которая способна полностью преобразить нас.
Его считали тронутым. А Ошо знал, что безумие ему не грозит, потому что разум уже оставлен далеко позади. Нечему «тронуться», потому что, как говорил Ошо, он стал просто наблюдателем. Люди этого не понимали…
Ошо неоднократно становился победителем Всеиндийского конкурса дебатов и получал золотую медаль. Он всегда достигал успеха в полемике, потому что, будучи «просто наблюдателем», мог легко выигрывать в спорах.
Ошо предпочитал все дни напролет просиживать в библиотеке. При этом философскими трудами его интерес не ограничивался. Ему было интересно все. Он с увлечением рылся на всех полках, во всех секциях и непременно находил для себя что-нибудь стоящее. Так, Ошо изучил все самые странные, нетрадиционные священные писания, какие только существовали и существуют в мире и какие сумел найти. Он читал не ради учебы. Штудируя книги, он оставался «просто наблюдателем».
ПросветлениеПросветление обрушится на него, когда Ошо исполнится двадцать один год. Период душевных срывов и духовных порывов — так он сам впоследствии охарактеризует это время. Он часами сидел с закрытыми глазами. Он усаживался по ночам на берегу реки и смотрел в звездное небо. Так он превращался в ничто, в пустоту, в полное отсутствие чего-либо. Так он окутывал себя пустотой и утрачивал какую-либо связь с внешним миром. Ошо вспоминал, что тогда ему хотелось только одного: как можно глубже уйти в себя. Врата тянули как магнитом, и эта сила была непреодолимой — его всасывало, как в черную дыру. Если рядом с черной дырой оказывается звезда, дыра втянет ее в себя. Звезда гибнет, целиком пропадая в черной дыре. Сейчас заговорили о том, что по ту сторону черной дыры непременно находится дыра белая. После гибели одной звезды во Вселенной непременно рождается другая. По одну сторону гибнет старое — по другую рождается новое… Ошо познал это на своем опыте…
Он настолько отрешился от мира, что порой не узнавал самых близких. Он забыл, как его зовут… И все окончательно убедились: он — безумен.
Но для самого Ошо это безумие стало медитацией. А на самом пике врата наконец-то отворились…
Мир вне разума, если попасть в него впервые, действительно кажется безумием, мраком, вязкой темнотой. И назад вернуться нельзя — там уже ничего нет. И вперед тоже идти невозможно — кругом ни зги.
Мистик признавался, что целый год пребывал в таком состоянии, что никто не мог бы предсказать, чем это обернется. Целый год он жил так, что с большим трудом поддерживал в себе жизнь. Погружение было настолько глубоким, что, пытаясь понять, есть ли у него еще голова, Ошо буквально бился головой об стену, потому что только боль могла ненадолго вернуть ему ощущение тела.
Что он чувствовал, когда наступило просветление? Что вообще чувствуют в таком экстраординарном состоянии?
Ошо описывал это так, что становится вообще невозможно понять смысл происходящего. Будто попадаешь в мир вне смысла, и его трудно постичь, трудно разложить на части, трудно объяснить словами, языком.
Весь тот день, 21 марта, выдался для Ошо каким-то странным, ошеломляющим и оглушительным. Ему казалось, что прошлое исчезает, он рвал связи со своей историей. Ошо забывал автобиографию, становился кем-то несуществующим, кого Будда когда-то называл анатта. Исчезал разум.
Так, по его собственному утверждению, Ошо постигал, что просветление не имеет ничего общего с умом. И то мгновение, когда ум остался позади, как раз и есть лишь чистая осознанность. Просветление — это свечение.
Теперь ему не было нужды сберегать воспоминания. К вечеру 21 марта состояние стало совсем болезненным. Что-то надвигалось, что-то непременно должно было случиться. И он… заснул.
Ошо вспоминал, что сон этот был странный: будто тело спит, а он бодрствует. Словно его разорвали на две части, растянули в двух направлениях, разнесли по двум измерениям. Положительное и отрицательное, сон и бодрствование, жизнь и смерть слились воедино. Это был миг, когда сливаются творец и сотворенное.
Около полуночи он проснулся. И ощутил рядом чье-то присутствие: биение жизни, мощные вибрации. И нереальным показалось все кругом: стены комнаты, дом, его тело. Ошо скажет потом, что в ту ночь он впервые постиг смысл понятия «майя». Он ощутил подлинную действительность, а одновременно с этим и иллюзорность действительности обычной.
Ошо вспоминал, что эта иная реальность — прозрачная и в то же время вполне осязаемая — она давила его. Он задыхался. Слишком много всего! Ему казалось, что он погибал. Затем возникло сильное желание выскочить из комнаты, выбежать под открытое небо. И он выскочил из дому, помчался во двор… Его комнатушка была слишком мала для такого величественного события. Потом Мистик об этом скажет, что для такого события даже звездное небо — слишком тесная крыша. Оно больше неба. Даже небо — не предел.
С того дня мир стал для Ошо нереальным. Более того, перед ним открылся другой мир. Той ночью он стал пустым, а потом наполнился. Он прекратил быть и стал самим бытием. Той ночью он погиб и родился заново. И хотя внешне он ничуть не изменился, однако, между ним прежним и новым не было теперь ничего общего.
Самое важное открытие, которое принесло Ошо просветление, состояло в том, что все мы рождаемся уже просветленными, что просветление заложено в нашей природе и желать того, что уже есть, совершенно бессмысленно. Мистик говорил об этом, что слова «день, когда я достиг просветления», означают только одно: в тот день он понял, что нечего достигать, некуда идти, не нужно ничего «делать». Что мы уже божественны, мы уже совершенны — вот и все…
Перед тем как река впадает в океан, она содрогается от страха. Ей предстоит исчезнуть, раствориться, стать ничем. Но иного пути у реки нет… Так и для всего существования невозможен обратный путь. Требуется риск пройти через
ничто. И лишь когда река растворится в океане, она узнает, что не исчезла, а стала океаном. Исчезновение и воскрешение возможны как синонимы, когда познается ничто. Это врата преображения.
Ошо говорил, что
ничто — это его меч. Он так тонок, что мы не в состоянии его увидеть. Потому что работа так деликатна, что она не может быть совершена грубыми инструментами. И хотя мы не видим меч — ничто в его руках, он всегда там.