[соня]

Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном

С этой дорогой мне темой я впервые отправилась в плавание по неведомому мне дотоле разливанному морю рунетскому и неспешно продолжаю ее вот уж десять лет. Материал для нее в почти 20 сборниках Зинаиды Миркиной неисчерпаем. И мало по малу безмерная насыщенность ее простых проникновенных строк открывается все большему, хоть все равно небольшому, числу ищущих душ, чьи сердца чуют с какой непостижимой высоты постижения в них (в их сердца через эти строки) льется и льется поток живительной истины.

От любой другой религиозной и философской лирики стихи Миркиной коренным образом отличаются своим источником. Если та поэзия рождена ищущими и стремящимися ввысь сердцами, то в гармонические слова Миркиной облекается сам горний воздух тех вершин духа, где укоренилась и живет душа этого поэта. Их стихи отражают поиски того источника, которым до предела насыщены неприметные, как жемчужины восточной поэзии, выверенные до последнего слова строки.

Не поймет и не заметит
Гордый взор чтицов пиитов,
Что сквозит и тайно светит
В наготе их в сердце влитой.
Но немногие чуткие души пьют чистые воды этого источника, раскрываются и живут в благословляющем пространстве новой долгожданной свободы,
дышат горним воздухом вдруг открывающихся вершин, которого им так не хватало.

Не удивлюсь, если подавляющее большинство ценителей поэзии (чтицов пиитов) к словам Зинаиды Миркиной останутся совершенно равнодушны.
Сбивчивое же и восторженное неумелое мое вступление десятилетней давности просто оставляю под спойлером.
Оно сказано о еще живой тогда Зинаиде Миркиной, ушедшей вслед за своим мужем Григорием Померанцем на 93 году своей жизни.


(С картинками или без?
Прежде казалось, что с ними читать легче. Но у ряда людей они вызывают раздражение; мол, к таким стихам лучший гарнир - они сами.
Учитывая, что за вечной нехваткой времени картинки эти подбирались не мной, а добровольцами, можно простить что они часто менее,чем более помогают восприятию. Решила оставить их на волю бога Калы (Сатурна, Кроноса- Хроноса); т.е. на суд времени. Одни фото-хостинги поддерживают изображения дольше, другие - меньше. Даст богх (Хронос) они рано или поздно сотрутся окончательно.)

* * *

Благодарю тебя, мой лес,
За тихие твои уроки.
За то, что жизнь возможна без
Дел суетных и слов жестоких.

И встреча капли и лучей
Есть главное моё богатство,
И лишь на дне души моей
Мои сокровища хранятся.

Как сосны, истина проста,
Как луч, зажёгшийся мгновенно.
Жизнь Духа – это нищета,
Та самая, что так блаженна.


* * *

I

Жизнь – это с Богом разговор.
Не тот записанный, вчерашний,
А несмолкающий, всегдашний,
Который длится до сих пор.

Из сердца в сердце – напрямик,
Так, как внезапный птичий вскрик,
Как стук дождя, как блеск лучей
Среди намокнувших ветвей.

Бог говорит мильоны лет
И жаждет получить ответ
Без толмачей, без толстых книг,
Из сердца в сердце – напрямик.

II

Что делать, если вечно слышу
Среди лесной глубокой тиши,
Из далей, потерявших край,
Твой жаркий шёпот: «Отвечай!»

И, все дела свои кончая,
Я отвечаю, отвечаю.
И никогда не устаю
Шептать своё «люблю», «люблю!»

Ну, так, как петь – лесная птица,
Как солнце и звезда – светиться.


* * *

И оторваться невозможно
От нежности великой Божьей,
От тающего поднебесья
Над потускневшим чернолесьем.

И в невозможности отрыва,
В соитьи этом молчаливом
И есть всё то, что сердцу надо, чтобы не убояться ада,
Чтоб выдержать безмерность боли
И выполнить Господню волю.


* * *

Что там, на созвездьях? Откуда я знаю?
Откуда мне знать, что в морской глубине?
Петляет и вьётся тропинка лесная,
И тайну стволы не поведают мне.

Не знаю, ни как я взошла, ни откуда,
Ни кто повелел мне когда-то «живи!».
Я только дивлюсь бесконечному чуду.
Я только плыву в океане любви.

Петляет и вьётся тропинка лесная.
Бреду я и с иволгой вместе пою.
Откуда я знаю, откуда я знаю
Бездонную, вечную душу свою?..


* * *

Ну да, конечно, Бог есть Слово.
Но только то, что вечно ново,
А говорит одно и то же
На языке на нашем – Божьем,
На языке лесов и вод,
И лишь душа Его поймёт.


* * *

Я бреду лесною чащею.
Тихо ветками шурша.
Собеседника молчащего
Ждёт безмолвия душа.

О путях земных не ведая,
не вникая в них умом,
с небом розовым беседую
я о Господе моём.

Слышу, слышу слово Божие.
Вижу свет у тьмы на дне.
И душа, в глубины вхожая,
Отвечает глубине.

Ни времён, ни расстояния.
Застываю, чуть дыша.
Ум в забвеньи, ум в молчании,
Говорит с Душой душа.


* * *

Шелесты веток и шёпот вершин,
Зелень и неба просвет –
Нужен весь лес, чтобы сдунуть с души
Пыль оседающих лет.

Ели да клёны, хвоя да листы –
Плещущая благодать…
Душу отмыть до такой наготы,
Чтоб перед Богом предстать.

Зов бесконечности, ветра прибой
Мир, вновь родившийся, нем…
Господи, Боже, я перед Тобой
Вся, не прикрыта ничем.


* * *

Берёз белоснежное пламя –
Из боли нечаянный выход, -
Как мне удивительно с вами!
Как с вами пронзительно тихо…

Как бережно, как осторожно
Дыханьем касаетесь раны…
Здесь ранить меня невозможно,
Здесь я под надёжной охраной

И нет здесь неглавной минуты:
Бог с вами, а значит – со мною…
Бог каждую ветку окутал,
И это зовут тишиною.


* * *

С облаком – сосну, звезду с звездою,
Сердце с сердцем и со вздохом вздох,
Небеса с затихшею водою
Воедино связывает Бог.

Ощути беззвучное согласье –
И поймёшь: незримый наш Творец
Есть глубинный, тайный узел связи
Всех планет, созвездий и сердец.


* * *

Какой великий плодотворный день…
День ничегонеделанья, молчанья,
В которое вмещалось мирозданье,
И за ступенью новая ступень

Без всякого усилья подводила
Меня туда, откуда льются силы.
Ну да, конечно, я была больна,
И, кажется, что в мире бесполезней
Полнейшего бессилия болезни?
Но этот лес из моего окна,

Но это небо, это ни-че-го,
Входящее внутрь сердца моего!..
Не я жила – Оно жило во мне –
И расправлялось в полной тишине…


* * *

А лес спокоен, даже и тогда,
Когда со мной горючая беда.
И мне покой стволов его нужней,
Чем утешения моих друзей.
О, Господи, со всей моей тоской
Молю Тебя: отдай мне Свой Покой…


* * *

Переглянусь с моей сосной
И перекликнусь с птицей.
Что каждой новою весной
С душой моей творится?

Какою тайной лес набух?
О чём листы поёте?
О, этот всемогущий Дух!
О, воскрешенье плоти!


* * *

В высях сосны рокотали.
Набегал и молкнул вихрь.
Лес шумел о дальних далях,
Лес шумел о всех живых.

И тонула в этом шуме
Немота могильных плит.
Разве кто-то в мире умер,
Если лес ещё шумит?

Этот вал лесного гуда,
Несмолкающий рассказ.
Это нас зовут оттуда.
Это Бог окликнул нас.


* * *

О, созидающая тишь!
Мир утром без греха.
И слышно мне, как Ты творишь,
Ведь я совсем тиха.

Почти не шепчутся листы.
Лес замер в тишине.
Чем тише я, тем больше Ты
Расправился во мне.

Законам всем наоборот
Есть Божеский завет:
Когда в нас тишина растёт,
Смерть сводится на нет.


* * *

Поэзия… Да что она такое?
В лес врезавшийся переплёт окна,
Случайный луч, запутавшийся в хвое,
Или осенних листьев желтизна?

Светящийся прорез на тёмной ткани,
В канве листвы узорное шитьё?
А, может быть, Господнее касанье,
Прикосновенье тихое Твоё?

Прикосновенье… Господи, помилуй,
Ну, да, сейчас меня коснулся Ты,
И сердце, задрожав, заговорило,
И под лучом заискрились листы.


* * *

До чего далёко!
До чего высоко!
Господи, помилуй,
Сколько в Тебе силы!
Ветер лес полощет –
Сколько в Тебе мощи!

А Любви великой
У Тебя, Владыка,
Как воды у Волги,
Неспешащей, долгой.
Как широт у моря,
Воздуха – в просторе.

Для души для каждой –
Столько, сколько жаждет.


* * *

Мне нужно столько тишины,
Чтоб сердцу сделались слышны
Неслышимые голоса,
Бесчисленные, как леса.

Душе необходим такой
Непререкаемый покой,
Чтобы ни мысли, ни слова
Не заглушили Божества,
И сквозь меня в мир Божий шёл
Один творящий жизнь глагол.


* * *

Здесь было тихо, было пусто.
Прохладный вечер. Даль бледна.
Парила над водою тусклой,
Расправив крылья, тишина.

Вода в лесов темневшей раме
Глядела, как иконный лик.
Мы были здесь… Мы были в храме.
Храм был безлюден и велик.

Тумана редкие седины
Касались леса и реки.
И было ясно: есть Единый.
Он не разорван на куски.


* * *

Когда догорает дневное светило
И первые звёзды видны,
Когда тишина превращается в силу,
А сила полна тишины,

И темень лесная всё глубже, всё гуще,
И к ветке подходит звезда –
Тогда тихим шагом идёт Всемогущий
Из высей надмирных – сюда


* * *

Да, жить в лесу, молиться пням…
Не пням, а деревам растущим,
Зелёной шелестящей гуще
И вверх протянутым стволам.

В нерукотворный этот храм
Входить и затихать мгновенно.
И чувствовать поток священный,
Текущий на земле и в небе.

И тихо совершать молебен.
И сердцем всем, всей сутью знать,
Что наша жизнь не труд, не битва,
А непрестанная молитва,
А восхожденье к небесам,

К Творцу беззвучное движенье
Во всём, всегда, в любом мгновеньи.


* * *

День пасмурный, сырой, спокойный,
Весь дальний план из глаз исчез,
И монохромный, многослойный
Вставал перед окошком лес.

Шептались капли неустанно
И тихо понимала я,
Что мир родился из тумана,
Что рядом – лоно бытия.

И этот шорох затаённый,
Неспешный, монотонный сказ
Нас зазывает в Божье лоно.
В живой покой, растящий нас.

* * *

Как хорошо молчать с простором вместе.
Как с небом вместе хорошо молчать.
Ни славы, ни признания, ни чести,
А лишь одна немая благодать.

Как хорошо скитаться одиноко
В лесу и слышать шелесты вершин,
И вдруг увидеть просиявшим оком,
Что ты на самом деле не один.


* * *

Возле речки мелколесье,
Берег пуст и лодок нет.
Здесь не рыбу ловят – песню,
Ловят тайну, ловят свет.

Тростники вокруг, да ивы,
Высь небес и тихость вод.
Только в далях молчаливых
Песня вечная живёт.

Только трав прибрежных шорох
И недвижность облаков…
Будешь тихим, как просторы –
Сеть не выдержит улов.


* * *

Ель густая домолчалась
До великого начала,
До истока самого
И до сердца моего.

И с какою новой силой
Сердце вдруг заговорило!
Будто выплеснуло трель
И про Бога и про Ель.


* * *

Они ушли от нас далёко,
Ушли в немые небеса.
И, замирая, видит око.
И ухо слышит голоса,

Которые доносит ветер.
Звук расплывается вдали.
О, что же, что же им ответить?
Зачем они от нас ушли?

Ещё б глядеть, ещё бы слушать,
Что шепчут в высоте листы.
Деревья – это наши души,
Ушедшие от суеты.

Ещё несколько лет назад каждый год в ноябре Григорий Померанц и Зинаида Миркина приезжали в Питер и их можно было встретить в Доме Ахматовой на Фонтанке. Сейчас болезни и преклонный возраст не позволяют им навещать горячо любимый город. Тем не менее, Зинаида Миркина продолжает писать новые стихи, дающие ей силы жить, издаются её книги. Духовная поэзия Миркиной отвечает пастернаковскому критерию неслыханной простоты и, в то же время, требует от читателя соучастия в постижении её эмоционального состояния, ответного поэтического дыхания. Есть у Зинаиды Миркиной одно стихотворение, которое звучит во мне уже много лет.

Отчего ликует птица?
Оттого, что может всласть
Всем пространством насладиться,
Кануть в небо и пропасть.

Далее есть ещё два-три четверостишья, которые я забыл и не смог найти в её стихотворных сборниках. Может кто подскажет?

2011

Почему ликует птица?
Потому что может всласть
Всем пространством насладится,
Кануть вдаль и не пропасть.

Почему душа ликует?
Потому что власть дана
Все, что канет в тьму глухую,
Подымать на свет со дна.

Потому скворцом весенним
И поет, что в ней зажглись
Мощь и чудо воскресенья,
Нескончаемая жизнь.

Это как раз на тему жарких споров об исчезновении-неисчезновении капли в океане.

И вообще: по мере того как растешь, вырастают в значении и смысле и ее простые стихи.

Но в том как запомнилось, никакой ошибки нет.
В тексте идет речь не о Джонатане Ливингстоне из лихого американского бестселлера.
А о воскресении, об опыте прохождения через это самое полнейшее и окончательное "пропасть".

Спасибо, Соня. Когда я впервые прочитал это стихотворение, то сразу с удивлением обнаружил равномощность противоположных прочтений. Такая амбивалентность придает восприятию объемность и игру смыслов.

... а чтоб под крылами не мешался.

[соня]

* * *
I
И каждый день и каждый час
В иное царство вход.
Бог выше нас, Бог глубже нас,
Но Он нас всех - зовет

К себе - в ту тайную страну,
Где высь и глубь слились.
Благодарю за глубину!
Благодарю за жизнь!

Не снисходи к моей мольбе -
Жизнь сердца моего
Есть устремление к Тебе
И больше ничего.

II
Не снисходи к мольбе моей,
Но Боже мой, внемли! -
Хотя б одну слезу пролей
Над мукою земли.

И - точно слез поток, с небес
Летит листов струя.
Все реже лес, все тише лес.
Все глубже жизнь моя.

Свечою загорелся ствол
И озарилась мгла.
О, Боже мой, Ты снизошел,
Чтоб я к Тебе взошла.



* * *

Жизнь моя, наполненная соснами -
Ель, береза, липа и сосна-
Осени листвою светоносною
Жизнь моя до краюшка полна.

Жизнь моя, наполненная музыкой,
Тишиной и шорохом ветвей,
Тесными, невидимыми узами,
Связанная с Вечностью своей.

Слово, напоенное безмолвием,
Как листок в безмолвии кружись...
Жизнь моя любовью переполнена,
Богом переполненная жизнь.


* * *

В ветвях пробел, и вновь - пробел.
То тишина, то ветра шквал.
И лес редел, редел, редел.
А Бог вступал, вступал, вступал.

Последних листьев рдяный цвет,
Сухих поленьев пряный дым.
Пред Богом одеяний нет.
Пред Богом Дух встает нагим.

Листы последние, шурша,
Слетают. Я смотрю им вслед.
И обнажается душа,
Как лес... Так вот откуда свет...


* * *

Старый лес. Гущина. Бездорожье.
В бесконечность глухие провалы.
И как белое воинство Божье,
Боль мою тишина обступала.

Подошла, замерла и вступила
Внутрь души, как в сосновую гущу.
Тишина - бесконечная сила.
Тишиною силен Всемогущий.


* * *

Деревья меня приглашали
В их жизнь, в их глубокую жизнь.
Туда, где все так, как в начале,
Туда, где мы все начались.

Деревья меня пригласили
В их лад, в их таинственный лад -
Туда, где без всяких усилий
Как дышат, вот так и творят.

От этого тихого лада
Душа распрямилась моя,
И ей доказательств не надо
Божественного бытия.

Ты есть. Ты творец мой. Ты вправе.
Приемлю все то, что дано.
И если меня Ты оставишь,
Я буду с Тобой все равно.

В часы самых страшных мучений -
Кто шлет эту адскую рать? -
Встаю пред Тобой на колени,
Тебя не пытаясь понять.

Ведь мысль Твоя бродит, сминая
Мечты и все планы рубя.
Твоих промышлений не знаю,
Но знаю всем сердцем - Тебя.

Когда я кричу от удушья,
Шепчу в исступленьи 'Доколь?!'
Прости мне мое малодушъе.
Любовь моя больше, чем болъ.


Об осени


***

Лес редеет. Золото в зеленом.
И, листы былого вороша,
как береза с пожелтевшим кленом,
медленно живет моя душа.

Тихое качанье листопада
и дождя прерывистая нить…
Может, вам еще чего-то надо.
а с меня довольно только быть…

Этот тихий шелест сердобольный,
долгий шорох падающих слез…
И с меня на целый день довольно
мерного качания берез.

Плачущая, ласковая осень,
точно мать замолкшая моя…
И куда она меня уносит,
Из листов желтеющих ладья?

Может, в край, где найдены потери
и где все умершие живут?
Только б мне никто часов не мерил,
не считал и не жалел минут…

Я дорог своих не выбираю,
как себе не выберешь лица.
Нет у неба ни конца, ни края.
У души — ни края, ни конца.


***

А за окошком — осень. За окном, —
За мыслями, за болью, за делами —
Стоит береза в платье золотом,
И бьет в глаза рябиновое пламя.

Да, сразу за тревогой, за тоской, —
Здесь у предела этой жизни куцей
Стоит огромный неземной покой.
И стоит на мгновенье оглянуться,

И ты увидишь, — сколько нам дано!
А требуется с сердца так немножко...
Молитва наша — тоже ведь окно. —
Вот подойти и поглядеть в окошко...


***

Так неподвижны стрелы сосен,
Так тихо падают листы,
И так задумается осень,
Что не заметит пустоты.

Ей что-то брезжит в новом свете...
В такую глубь глядит она,
Что даже смерти не заметит,
Сама в себя погружена.

Когда же дни свой круг прочертят,
Оно появится сквозь сны, —
Вот то, что дальше, глубже смерти —
В одеждах вечной белизны...


***

Осень — это призыв. Птицу тянет на юг,
А душа собирается к Богу.
Постепенно земной размыкается круг
И такая сияет дорога!

О, мощеный торжественным золотом путь,
Золотые дрожащие свечи…
От прощанья ль моя разрывается грудь
Или, может, в предчувствии встречи?

Может, все, что потеряно, ждет впереди?..
Нам неведом таинственный жребий…
Знаю лишь: разгорается сердце в груди,
Когда свет догорает на небе.


***

Как я люблю безмолвье сентября!
Душа немеет у себя на тризне.
Холодная, осенняя заря
Нам говорит об остановке жизни.

Ты больше не участвуешь в борьбе
И не нужны ни громкость и ни сила.
Жизнь тихо собирается в себе
И как кристалл светящийся застыла.

О, этот свет! Что значит ветра свист
И дождь холодный, хлещущий нам в лица?
Лишь только тот слетает, точно лист,
Кто сам в себе не смог остановиться.



* * *
Наука молчанья. Наука Христова:
Быть - значит уметь без единого слова,
Как лес, как морская недвижная гладь,
Самим бытием все, что нужно, сказать.


* * *

А шум лесной - благая весть,
Распространенная по шири,
О том, что Дерево и есть
Присутствие Господне в мире.

Древесный ствол... Он слишком прост,
Но в нем вершится неизменно
Не видный глазу тайный рост.
Стволы дерев - ростки Вселенной.

А, может быть, Создатель сам
Среди деревьев встал случайно
И этот ствол, как перст к губам,
Он приложил у входа тайну.


* * *

Лес тихий, пустой и строгий.
Нет солнечного сиянья.
Деревья молчат о Боге
И просят от нас молчанья.

А Бог... Он и вправду рядом,
Как ель и костровый дым...
О Нем говорить не надо,
Но лишь - напрямую - с Ним.


* * *

Зерно горчичное смиренья
И веры малое зерно...
В лесу редеющем осеннем
Все золотом просквожено.

Господь простор себе расчистил -
Горенье Божьего следа...
И вспыхивают, словно листья,
Стихи, слетая в никуда...


* * *

И снова мы в лесу осеннем.
Нам все еще не вышел срок.
И длится вновь стволов струенье
И листьев золотой поток.

А небо смотрится нам в лица,
Мы с ним остались глаз на глаз.
И тихо Дух Святой струится,
Собою омывая нас.

Костер потрескивает глухо.
Сверкает ржавых листьев медь.
Напиться бы Святого Духа,
Наполниться и умереть...

* * *

Докуда боль дойдет немая?
И вой внутри? - на брата брат...
Я ничего не понимаю,
Но только знаю: Бог мой - свят.

Да, волчий вой и брат на брата,
За шквалом - шквал, за вихрем - вихрь...
Но только знаю: Божья святость
Не исчерпала сил своих.

За что? Зачем? Что это значит? -
Не мне понять, но знаю я:
Сегодня Бог мой тихо плачет,
Над лесом золото струя.



* * *

Ах, осень, осень, сколько раз,
Как полногласно ты воспета!
Но если снова видит глаз
Сияющую бедность эту,

Торжественную нищету,
Открытость, обнаженность Духа...
Плоть отцвела. - Душа в цвету.
Нет звуков, но дошла до слуха

Творящей мысли тишина,
Заполнила простор осенний.
Жизнь, наконец, полным-полна,
И смерть есть жизни продолженье.


* * *

Желтеет липа. - Не желтеет,
А изнутри озарена.
И воцаряется в аллее
Святящаяся тишина.

Беззвучна световая месса,
Архангельский беззвучен рог.
Кто этот нимб над редким лесом,
Над умиранием зажег?


* * *

Горение последних листьев,
Их плавный медленный полет...
Под звук дождя яснеют мысли,
Под звук дождя душа растет.

Душа - Господнее растенье...
Садовник, пестующий нас,
Дай дорасти мне до горенья
В свой смертный, в свой верховный час...


* * *

Зачем на этом небе сером
Кленовый вспыхнувший костер?
Чтоб бросить в сердце искру веры
Всей тяжести наперекор.

Сверкание искристой дрожи,
Вошедший в грудь ожог Творца!
Пылает молча сердце Божье,
Чтоб разгорелись в нас сердца.


* * *

Мне одно сегодня только надо,
У меня одно желанье есть:
От горящей дрожи листопада
Глаз завороженных не отвесть.

Видеть, как последний лист покинул
Ветку липы, обнажив до дна
Сердце, в чьих темнеющих глубинах
Схоронились света семена.


* * *

VI
...СМЕРТЬ ПРОХОДИТ, А НЕ ЖИЗНЬ

Прервать всегдашнее кочевье,
Нив сторону и ни вперед.
Остановиться, как деревья,
И обнаружить в вечность вход,

Вот в те молчащие пустоты...
И вдруг узнать, вплывая ввысь,
Что есть незыблемое что-то,
Что смерть проходит, а не жизнь.


* * *

В лесу декабрьском - закат.
Лес светом переполнен.
Деревья Богу предстоят,
Вот отчего - безмолвье.

Вот отчего такая тишь,
Такая ясность взгляда,
Что если ты заговоришь...
Не говори... не надо...

Не говори, лишь - взгляд во взгляд,
Растущее молчанье...
Деревья Богу предстоят
И учат предстоянью.


* * *

I
Нет никого. Есть лес и я.
Душа расправилась моя
И так же, как вот этот лес,
Достала сейчас небес.

И в ней звенят колокола -
Она все души собрала
Во внутрь себя, - в такой простор,
Где уместились цепи гор,

Моря и этот самый лес,
Сейчас доставший до небес -
Вся бесконечность бытия,
Ведь я сейчас - не только я.

II
Загадки жизни так просты:
Ведь ты совсем не только ты.
И Бог совсем не только Бог,
А каждый трепетный комок
Горячей плоти, боли вскрик,
Что в гулкой тишине возник.

Нет, он совсем не только Он.
Начавшийся в глубинах звон
Дорос до самых дальних звезд
И смысл всей жизни очень прост:
Он в том, что нет ни трех, ни двух
Отдельно. - Всех связует Дух. -
Никто, ничто - ни черт, ни вех,
Но все во всем, Один во всех.



* * *

Дни - как в воду каменья.
Всплеск и - сомкнута гладь.
Мы живем во мгновеньи.
Как нам Вечность понять?

Как взглянуть внутрь провала,
Где - не век и не час?
Но ведь я побывала
Там, где нету всех нас,

Где беззвучною песней
Мир встает из огня.
Я узнала, что есть я,
Хоть и нету меня.

Небо не раскололось -
Просто, взмыв в вышину,
Мой ликующий голос
Превращался в сосну.

Все, что кажется мною,
Все, что сходит на нет, -
В это море лесное,
В этот брызжущий свет

Превращалось - плеск вала,
Океан бытия.
Я сей мир выпевала
Мир наш - песня моя.

Ну и что ж, что не слышно
Засветившихся нот?
Черной ночью Всевышний
Эти звезды поет.

Ну и что ж, что от зренья
Скрыт сияющий лик?
В нас Его отраженье
Появилось на миг.

Слышен звон колокольный
Льется в мир благодать.
И мгновенья - довольно,
Чтобы Вечность узнать.



ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО
Избранные стихи прошлых лет


* * *

Не книги и слова, а шепоты и всхлипы -
Не Бог и человек, а хвоя и листва.
И надо мне понять склонившуюся липу,
Не знающую слов, а уж потом - слова.

Чего ж тут понимать? Лишь, голову закинув,
В безмолвии следить, как растрепалась прядь
Листвы, как шелестят и клонятся вершины
Без мысли и без слов... Но я должна понять
Значение ствола, значение и место
Того, что так дрожит и названо листом.
Всех этих - никаких, всех этих бессловесных
Значение и связь, а имена - потом.

А имена потом. Именовать не надо.
Не надо отрывать, ведь веточка - жива.
Есть Древо Знания посередине Сада,
И зреют, как плоды, грядущие слова.

Лишь только эта связь с немой первоосновой.
Лишь - корни в немоте. И вот упасть готов
Плод мудрости немой - Неведомое слово -
В награду за отказ от всех знакомых слов.


* * *

Утро затаенное, сырое.
Нет дождя, но солнца тоже нет.
Лишь деревья шелестят листвою,
И густеет, набухает цвет

Зелени. Сквозь темные одежды
Лип и кленов дали не видны.
Зелень - цвет покоя и надежды,
Тихий цвет глядящей глубины.

Долу обратившееся око.
Что же там, на этом темном дне?
Хорошо ли, плохо? - Мне глубоко.
Я сейчас укрыта в глубине
Собственной. И молча жду ответа.
Долго жду, застыв и онемев:
Как же сердцу научиться свету,
Вечному, живущему во тьме?..


* * *

Дождь заладил, словно в осень,-
Косит листья, ветки косит,
Целый день стучит по саду.
И сперва - одна досада,
А потом - успокоенье,
Ибо больше нет мгновенья.

Протекает перед всеми
На виду у сердца время,
Незамеченное прежде
В гонке, в сутолке, в надежде.
Шелестит потоком встречным
Незамеченная вечность,

Точно волны океана,
Постоянно, постоянно,
Вновь и вновь напоминая,
Что такое жизнь иная.
Без мелькающей минуты -
Сколько неба, столько суток.

Сколько сердца, столько неба,
Сколько света, столько хлеба.


* * *

И вовсе им ничто не чуждо
Земное, вовсе нет стены.
Но мертвым нужно, мертвым нужно
Гораздо больше тишины

Той, что накапливают горы
И лес, тысячествольный лес...
Гораздо более - простора,
Гораздо более - небес,

Чем в глубину свою собрала
Душа на смерть свою в запас.
Все, что даем мы, им так мало!
Им нужно больше, больше - нас!

О, так неизмеримо много
Живого духа нужно им!
Наверно столько, сколько Богу,
Чтоб сделать мертвого живым.



* * *

И тот цветок, который облетел,
Который сник посередине лета,
Еще так свеж, так светоносно бел,
Еще лишь только расцветает где-то...

И аромат... о, этот аромат,
Что вдруг наплыл и растворился сразу,
Еще его внутри себя хранят
Те лепестки, укрытые от глаза...

И, может, огнекрылый серафим
Невидимый на нашем небосводе,
Как луч, который здесь уже незрим,
В иной стране вот в этот миг восходит.

Так значит ты... Ну да, вот так и ты...
Да разве ты могла совсем исчезнуть?
Тогда б сорвалось солнце с высоты,
И под ногами бы раскрылась бездна.

Но ведь пока еще растет сосна,
И заглянуть в мой дом береза хочет;
И молча взгляд уходит из окна
Куда-то вглубь, в пространство белой ночи...


* * *

Как пишет Бог свои картины?
Нам не понять... Бог знает как...
Парк пожелтел наполовину,
Багряный куст вонзен во мрак
Угрюмой зелени, а где-то
Как бы незримая рука
Над тайным углубленьем света
Работает. Она слегка
Касается ветвей, и ясень,
Сберегший все полутона,
Стал так пронзительно прекрасен,
Что обнажилась глубина...

В какой-то легкий миг счастливый
Присядь нечаянно в тени,
И сердце в эти переливы,
Как кисть в палитру, окуни...


* * *

За полоской полоса, -
Многослойные леса.
За туманящейся мглой -
Новый контур, новый слой,

Как колььцо внутри кольца,
Точно вправду нет конца,
Нет обрыва, точки нет,
А за светом - новый свет.
И чем больше глубина,
Тем яснее, что без дна
Дух, и в глухоте могил
Зачинался трепет крыл.


* * *

Мой старый, мой любимый друг,
Моей мансарды полукруг, -

Сосны с березой переплет
И шепот листьев: все пройдет.

Стерпи, примолкни, подожди,
Все будет где-то позади.

Любая боль имеет край.
И только это 'баю-бай',

Напевы ветра и ветвей
Останутся в душе моей.

Тебе останется одно
К ветвям ведущее окно,

Сосны с березой переплет
И шепот листьев: все пройдет...


* * *

Нам приготовлено спасенье
Под этой шелестящей сенью,
В пронзенной светом гущине,
В сем возвышеньи, погруженъи,
В сем беспрестанном расплетеньи
Всех слов, сцепившихся во мне, -
Всего, что я за жизнь узнала.

Здесь начинается сначала
Все то, что кончилось в груди -
И жизнь и молодость и сила.
Так ничего не уходило?
Так все, что хоть когда-то было,
И в самом деле впереди?
И надо лишь - из тесных комнат
Вот в эту тихую огромность,
Под этот все хранящий свод!..
О, блудные, больные дети,
Нас с корнем вырывает ветер
Из нас самих. Но всех нас ждет
Так неустанно, так бессрочно,
Так терпеливо этот отчий
Блаженный кров...


* * *

О вы, весенние мои
Неугомонные ручьи!
Листвы новорожденной шелк
И тайный голос тех, кто смолк,
Кто не имеет больше слов, -
Всех тех, чей не доходит зов,
Чей миру незаметен взгляд,
Хотя они глядят, глядят...

Лишь вы, лишенные всего,
Так ждете взгляда моего,
Как будто бы для бытия
Вам всем нужна одна лишь я.

О, несмолкающая весть
Тех неимущих; тех, кто есть
И только.
Без лица, без глаз,
Без тел, живущие меж нас,
И воздвигающие нам
Нерукотворный этот храм.

О, Господи, как он высок!
Храм без камней и без досок
Тот, что поставлен на крови
И сложен из одной любви!

Любовь! Любовь! Так вот что вас
Переполняет каждый час,
Горит и жжется в глубине
И пробивается ко мне
Пахучей зеленью травы! -
Ведь это вы, ведь это вы,
Лишенные в стране иной
Всего, всего, кроме одной
Любви!
И - мой мгновенный свет -
Моя любовь любви в ответ,
Моя попытка эту гладь
Небес собою поддержать...

Ведь мир наш - это вновь и вновь
Приток любви! Одна любовь!..


* * *

ТЫ О ЧЕМ ЗВЕНИШЬ СИНИЦА?

Ты о чем звенишь, синица,
В лад со светом, в лад с лучом?
Ствол сверкает, снег искрится, -
Так о чем же ты, о чем?

Световая, круговая
Радость, бьющая ключом!..
Ты о чем, душа живая,
Бессловесная, о чем?

Растворенная темница,
Переплеск воздушных струй, -
Смех ребенка, выкрик птицы
И внезапный поцелуй!

Тот блаженный, тот, который,
Словно первый птичий звон, -
Целым небом, всем простором,
Целым сердцем напоен.