Непосредственно этап самой медитацииЧтобы начать рассмотривать мысли, надо принят вышеописанные позу тела и взгляд. Медитатор быстро приводит ум (не допуская рассеяния ни на миг) в спокойное равновесие, состояние, в котором присутствует неидентифицируемый союз сияния ума и пустотности. Вскоре, в том же самом состоянии, он визуализирует или нарочно оживляет яркую и подвижную эмоцию, например неистовую злость. Сразу после ее появления, он проницательно смотрит на нее и начинает анализировать каждую ее сторону. Он стремиться узнать, имеет ли данная эмоция какие-либо воспринимаемые очертания или цвет, основание или опору, либо свойственную ей сущность или форму. Он повторяет это наблюдение много раз в надлежащем, как показывалось выше, порядке. Если бы медитатор не смог вызвать появление такой эмоции, он остался бы без объекта внутреннего исследования. Таким образом, уму надо коротко дать отвлечься, и затем вызвать эмоцию ненависти, вспомнив, как какой-нибудь личный враг причинил обиду, оскорбив и растревожив. Потом ее изучают. Подобным же образом, в ходе других занятий, медитатор вызывает эмоцию вожделения к объекту чувственности так, что может исследовать ее. Этот метод изучения может быть распространен на остальные грубые эмоции. Подобно этому, медитатор должен вызвать или припомнить менее сильную мысль, вслед за чем подвергнуть ее тщательному изучению. С помощью такого исследования он поймет, что мысли – грубые или тонкие [положительные или отрицательные] – нереальны, лишены формы, цвета, основания, опоры и чего-либо своеобразного.
Спустя какое-то время, в течение такой аналитической медитации, медитатор обнаружит, что его ум настраивается на неразличающее осознавание, раскрывающее присущую тому ясность и пустотность. Это указывает на то, что припоминаемые эмоции утихли в спокойном погружении. Но все же ему надо повторять изучение мыслей, а не успокаивать их. Путем поддержания ясности мыслей – которые он не подавляет и не успокаивает – медитатор должен таким образом усилить свое переживание. В противоположность тому, что было прежде, он теперь не цепляется за познаваемую реальность, но открывает, что суть ярких мыслей неидентифицируема и неопределяема. Если это происходит, он должен расширить свой опыт и рассматривать природу мыслей соответственно данной стадии. Отсюда и далее он должен – без отвлечения – поддерживать тоже самое неподдающееся определению состояние, и при этом воспринимать яркость мыслей – грубых или тонких.
Что касается рассмотрения явлений, то сперва актуализируют присущую уму ясность и пустотность. И тогда, восприняв явление, ведут тщательное изучение в изложенном выше порядке, определяя есть ли у того, что воспринимает какая-либо форма, цвет, основание, опора, своеобразие, или способ проявления. Анализ затем должен последовательно перемещаться на ум, как то, что воспринимает звук, запах, и т.д., на какой-либо особый внутренний и внешний феномен, на вожделение, ненависть и другие обманчивые эмоции, а также на ум, как то, что переживает счастье или страдание. Действуя так в соответствующем порядке, медитатор или просто воспринимает чувственный объект, или же припоминает эмоцию или переживание. Таким образом, когда изучают то, что воспринимает возникающее явление, восприятие мгновенно затухает, или становится неясным, между тем как ум достигает гармонии с присущей ему ясностью и пустотностью. Усмирив таким образом возникающее восприятие вместе с цеплянием ума к нему, реализуют спокойное равновесие.
Однако даже и это не может привести к точному постижению двойственности воспринимаемого и воспринимающего. Медитатору надо отдельно исследовать того, кто воспринимает каждое отдельное восприятие. Если вкратце, то медитатор уже получил некоторое малое переживание, если он – фокусируясь с ясностью на «возникающем беспрепятственно» явлении – познает воспринимающий ум, как лишенный присущей ему природы или лишенный присущего ему своеобразия. Вместе с тем видимость – в отсутствии того, кто желает – непричастна привязанности и цеплянию. Сложно описать такое состояние! С этого момента медитатору надо сохранять созерцательное осознавание союза ясности каждого восприятия – сильного или тонкого – и присущей тому нереальности [пустотности].
Следуя этой системе вероятно более просто добиться успокоения, но может оказаться сложным достичь медитативного состояния, когда объектами являются активные мысли и воспринимаемые феномены.
говорят, что благодаря наблюдению за внутренней деятельностью или внешними явлениями, двойственность растворится, и рассветет осознавание с присущими ему ясностью и пустотностью. такая система предназначена единственно для того, чтобы при помощи внимания утихомирить активные мысли и воспринимаемые явления в равновесном погружении.
Уверенное чувство того, что источник мыслей и явлений – в умеПредыдущий анализ стремился установить несуществование само-сущности, как воспринимаемой формы с очертанием, цветом и т.п., тогда как данное созерцание изучает мысли и явления через их возникновение, пребывание и завершение, для определения того, что присущая им природа неотлична от природы ума. Эти исследования должны быть полными и подробными.
Сперва, надо определить то, что мысли тождественны самому уму. Ум приводится в равновесие – состояние неделимости ясности и пустоты. Приведя, вызывают появление эмоции ненависти и изучают ее природу с точки зрения наличия какого-либо воспринимаемого источника, основания и завершения. Определяя источник этой ненависти, не обнаружат никакого другого источника помимо самого ума. Если предположить, что ненависть возникла из самого ума, тогда надо исследовать, возникает ли она в осязаемой форме – на манер того как мать рождает сына – или же она появляется за счет внутреннего потенциала [ума] – по типу того, как солнце и луна излучают свет – или, что ум сам преобразовался в эту эмоцию.
В середине медитации, когда смотрят на то, как эта эмоция сохраняется, то не обнаруживают никакого воспринимаемого основания, на котором она держится. Однако, если предположить, что такая эмоция питает себя сама, то надо исследовать, сопутствует ли этому цепляние к реальности состояния ярости, или же ненависть лишена всякой идентифицируемой сущности.
В заключение медитации, изучают конечный этап истечения эмоции, но обнаруживают лишь отсутствие такого завершающего пункта. Таким образом, ничего не обнаружив, приходится исследовать, исчезла ли ненависть из-за нарочного подавления, или она утихла сама. Если она была подавлена, необходимо выяснить, кто ее подавил, и каковы были обстоятельства, вызвавшие подавление. Если ненависть утихла сама, выясняют как это произошло, или же она просто прекратилась сама по себе. Такой метод изучения может быть распространен на все прочие различающие мысли, жесткие или мягкие по форме.
В ходе следующих занятий, в себе возбуждают две противоположные мысли, одну за другой, такие как эмоции счастья и страдания. И исследуют их воспринимаемые характеристики и сущностную природу. В конце, пытаются выяснить, существует ли какая-либо разница между ними с точки зрения их сущности, хороших и плохих свойств. Не смотря на то, что такое исследование и не может установить своеобразия этих мыслей посредством рассмотрения их появления, пребывания и исчезновения, оно должно помочь разрушить цепляние ума к двойственности. Заблуждаясь, чувствуют, что мысль и ум – раздельные сущности, что движения ума вне и внутрь – различны и являются обособленными частями, вроде тела и его конечностей.
Такое исследование должно также помочь возникнуть возвышенному состоянию, в котором любая различающая мысль проявляет присущую ей ясность и пустотность. Следовательно, медитатору надо осознавать неотделимость ума от мыслей, что подобно воде и волнам. Волны неотличимы от воды, ибо вода сама проявляется как волны, которые сохраняют присущую им природу воды. Аналогично, разные мысли – с момента их возникновения – неотделимы от присущих уму сияния и пустотности, потому что ум – как непрекращающееся волнение – проявляется в двойственных мыслях. Медитатор должен, поэтому, разрешить для себя то, что всевозможные мысли суть проявления ума, но они также неотделимы от внутренне присущего сияния и пустотности ума, лишенного всякой сущности и своеобразия.
Для определения того, что явления суть производные ума, медитатор устанавливает, как и раньше, ум в успокоение, и затем воспринимает или живо визуализирует явление формы. Он начинает анализировать, имеет ли это явление воспринимаемый источник, пребывание или окончание, также, как проделывал с мыслями. Потом он изучает это явление, чтобы определить, раздельны ли данное явление и ум, или же они – тождественные феномены. Если он воспринимает их раздельными, ему надо выяснить, существуют ли они, как противоположности или же как дуальности, существующие относительно друг друга внутри и снаружи, или сверху и снизу. Если они – дуальности, далее ему следует выяснять существуют ли они как две независимые сущности или же ум просто так проявляется как видимость. Если он воспринимает, что ум просто проявляет себя как внешняя видимость, медитатор должен выяснить природу недвойственного восприятия, уже с той точки зрения, что имеется только один ум. Медитатору надо продолжать рассмотрение, возникла ли такая недвойственность просто потому, что ум проявился как видимость, или потому, что видимость слилась с умом.
Используя ту же самую логику, медитатор изучает прочие яркие и тихие явления, берущие начало в чувствах, такие как звук, запах, и т.п. Он по отдельности визуализирует одно за другим противоположные явления, такие как прекрасная и безобразная формы, приятный или неприятный звуки, и затем исследует каждое по отношению к его виду и сути. В конце он старается выяснить, имеет ли каждое из этих явлений отличительное внутреннее качество, хорошее или плохое. Изучив все таким образом, медитатору надо суметь освободиться от врожденного цепляния к дуальностям, таким как ум и видимость, внутренняя и внешняя реальности, или дуальностям существующим бок о бок.
Исследовав таким способом разные явления, медитатор испытает, что неделимое соединение видимости и присущей ей пустотности лишено какой бы то ни было опознаваемой сущности. Этот союз ума и видимости надо понимать, как союз сознания во сне и сновидиения. Например, во сне возникновение всевозможных видений не отлично от непрекращающегося проявления ума. Возникновение различных явлений и ум должны, поэтому, пониматься, как объединенные неделимо. В такой же манере медитатору надо установить, что видимость и ум являются недвойственным феноменом, без раздвоения на внешние явления и внутренние движения ума. Однако, до тех пор пока коллективная карма и ее психический осадок остаются не очищенными, никак не избавиться от возникновения совместных явлений – объединяемых силой кармы – происходящих непосредственно из взаимодействия объектов чувств, органов чувств и сознания.
Достижение уверенности относительно природы, присущей как успокоенному так и активному состояниям ума Медитатор сперва устанавливает ум в равновесие сияния и присущей ему пустотности. Наблюдая его ясные и недвойственные аспекты, медитатор затем при помощи распознающего интеллекта исследует состояние равновесия, определяя, имеет ли оно абсолютный способ возникновения, пребывания или завершения. Теперь он вызывает течение мысли и изучает ее, как и раньше. Всякий раз в исследовании он не обнаружит ни источника, ни пребывания, ни конечного пункта возникающей мысли, ни сущностного ее своеобразия. Однако посредством созерцания медитатор сможет воспринять [одновременно] две разных стороны ума: устойчивое успокоение и временное движение.
Потом медитатор изучает наделены ли эти два аспекта какими-либо отличительными сущностями, пусты ли они или не пусты, и обладают ли они качеством, т.е. хорошие они или плохие [или и то и другое, либо ни то ни другое]. Маловероятно, что он отыщет такую разделяемую природу. Но даже если он постигнет природу двух аспектов, как нераздельную, медитатор должен еще исследовать, так ли это от того, что две стороны – спокойствие и движение – одно и то же или тождественны, или же они являются неразличимыми по форме, хотя и раздельными по существованию. Если он видит, что два аспекта – одно и то же, он должен выяснить, являются ли они одним в начале возникновения, в середине, или в конце. Если он созерцает их идентичность, он должен изучить, как они идентичны.
Тщательно изучив устойчивую и динамическую стороны ума, он избавляется от привязанности и цепляния к ним, как к двум обособленным феноменам. Тогда он познает, что всевозможные явления, возникающие в результате взаимодействия органов чувств и объектов, включая устойчивое состояние ума и динамические движения, суть манифестации одного лишь ума. Он сумеет актуализировать сокровенное осознавание, в котором различные проявления и присущая им пустотность (отсутствие всякого своеобразия) объединяются как имеющие «один вкус», на подобие того, как волны возникают из воды или свет из солнца. Поэтому он решит, что утверждение или отрицание, принятие или отвержение успокоенного или деятельного ума [восприятие его или в согласии или в конфликте с тем, что обыкновенно воспринимается как созерцательное равновесие] ничем не оправданы. Ему просто останется поддерживать всякое состояние, просто осознавая, что спокойное или активное состояние тождественно его сокровенному осознаванию, являющемуся объединением [воспринимаемого] сияния и присущей ему пустоты, и которое располагает естественной само-ясностью, само-проявлением и само-освобождением.
Ну, а тогда, если два ментальных состояния тождественны внутренней природе ума, почему они возникают по отдельности? Они возникают по отдельности из-за непосредственного взаимодействия между объектами, органами чувств и сознанием, а также вследствие созревания кармических условий и активации субпсихического заблуждения. Задействование кармы и заблуждения происходит в результате движения психо-невротической энергии внутри тела, как накопителя кармы.
Ментальные токи собираются вместе
И клокочут под напором волн энергии и возникающих чувств.
Так что [ум] втягивается в порочное состояние.
Ум тоже – просто поток памяти и осознавания;
Лишенный само-природы, его составляет сила воздуха-энергии.
Например, точно как волны океана швыряют бревно в разные стороны, так и источник-сознание мечется опираясь на тело, словно под действием движения воздуха. Сказано, что отдельно от тела, сознание – это различающее внутреннее осознавание.
Также как неживой предмет, вроде бревна,
Беспокойно двигается по океану,
Так и источник-сознание
Делается энергичным за счет опоры тела.
Там, где нет тела, нет энергичного сознания.
Понимание этого подразумевает различающее самопознание.
На данном этапе воспринимается, что успокоенный и энергетический аспекты – свободны, по своей природе, от какой-либо опознаваемой сущности, и потому, имеют один вкус в смысле пустотности, и в то же время эти два аспекта проявляются раздельно в области опыта, как было показано аналогией воды и волн. Сараха комментирует:
Как спокойная гладь воды под напором ветра
Оборачивается миллионом волн,
Так и этот Стрелок, верховный йогин,
Познает всевозможные формы, происходящие из одного источника.
Переславский гуманитарный форум » Гуманитарные форумы » Философия » Соня: конспекты интеграции мирового наследия
соня 2 Буддизм Тибета 4.3.2018, 12:59
4.3.2018, 12:59
Ответов
