[соня]

Статьи раввина А.Штейнзальца

Вера, провидение и упование
Время в еврейской традиции
Грех
Иерусалимские образы
Иудаизм и христианство
Лекция в обществе "Хэсед Авраам"
Личность и общество
Миссия человека и его место в мире
Мистицизм, фундаментализм и современность
От рабства к свободе
Почему революции терпят поражение
Талмуд
Что такое еврей?


Полностью - тут:
http://www.gramotey.com/?open_file=1269058437

Статьи раввина на темы иудаизма





Вера, провидение и упование


Когда мы различаем руку Провидения в постигающих нас испытаниях, это
лучше всего выражают слова: "Пора бедствия у Яакова, и из него спасение"
Если же наш взгляд на происходящее более широк, его сущность можно выразить сло-
вами: "Что хорошо? Доброе начало. А что очень хорошо? Злое начало. Прос-
то хорошо . ангел жизни. Очень хорошо - ангел смерти". Здесь такое абсо-
лютное зло, как смерть, оказывается скрытым благом, причем куда большим,
чем жизнь, т.е. "явное" добро.

Об этом сказано: "Кого возлюбит Превечный, того накажет" - ибо то, что кажется нам наказанием, на самом деле является более глубоким проявлением Его любви и благоволе-
ния к нам.

Так мы поднимаемся на первую, галахическую ступень
духовного величия. Эта ступень соответствует содержащемуся в Мишне гала-
хическому постановлению о том, что человек обязан "благословлять за зло,
как за добро" - т.е. благодарить Б-га за все, что бы ни случилось с ним
в жизни. Неважно, видит ли он положительный смысл выпавших на его долю
испытаний, говоря словами Писания: "Чашу спасения подниму", или судьба
представляется ему безрадостной, как сказано: "Бедствие и скорбь обрету"
- и в том и в другом случае человек заявляет: "Имя Господне возглашу" с
полной верой в то, что и радости и испытания посланы ему Судьей справед-
ливым и истинным и ведут к благой цели, а мнимое зло служит подножием
грядущего блага.

На следующей, более высокой духовной ступени, когда человек приходит
к пониманию того, что явное зло суть скрытое добро, он уже не просто вы-
ражает готовность принять свою судьбу из рук Превечного, какой бы та ни
была, но делает это с радостью. Ибо знание того, что мнимое зло в
действительности является добром, облеченным в другие одежды, изгоняет
из сердца печаль. Подобно тому, как явное, зримое благо наполняет чело-
века ликованием, так все, исходящее от Всевышнего, отныне только радует
его. Таким образом, будет ли человек, которого постигает зло, испытывать
радость или скорбь, в первую очередь зависит от его собственного духов-
ного уровня. Тем, кто, как Нахум Иш Гамзу, способен распознать добро в
обличье зла, постигающие их испытания покажутся легче и естественней.

Ибо благодаря своей способности углубляться в суть вещей, такие люди не
дают видимому злу испугать себя, а находят скрытое в глубине событий
добро и вглядываются в него. Конечно, зло не в силах причинить им тех
страданий, которые терпят люди, не достигшие высокого духовного уровня.
Ведь когда человек понимает, что все происходящее суть благо и направле-
но к благу, зло исчезает с его глаз и взору предстает заключенное в ве-
щах добро. Но и простой человек, чей духовный взор не проникает в глуби-
ны, человек, не способный отрешиться от страданий настолько, чтобы ви-
деть в них благо, тем не менее может подняться на духовный уровень, ко-
торый позволит ему принимать все происходящее с ним с радостью. Ибо то,
к чему мудрец приходит путем вглядывания и размышлений, простой человек
обретает с помощью веры. Если он действительно всем сердцем верит, что
"зло не спускается сверху", то и любое посланное ему испытание он примет
по доброй воле, с радостью, ибо верит полной и искренней верой, что в
конечном счете оно направлено к его благу, даже если его духовный взор
не проникает настолько глубоко, чтобы удостовериться в этом воочию.

Но еще выше находится духовная ступень, с которой зло предстает в
своем подлинном облике - не как благо, обернутое в оболочку зла, а как
самое чистое и возвышенное благо, столь великое, что оно превышает обыч-
ную человеческую способность восприятия и потому причиняет боль. Для то-
го, чтобы душа приняла подобное добро, человек должен всецело предаться
главному, не давая своим глазам и чувствам распоряжаться собой. Более
того, он должен ценить близость Всевышнего превыше всех благ этого мира
и доверять ей больше, чем своим чувствам. Ибо тот, кто верит, что види-
мое зло в основе своей является более возвышенным благом, чем благо оче-
видное, не просто принимает зло с радостью, но он принимает его с
большей радостью, чем добро! Ибо он понимает, что это мнимое зло суть
более возвышенное откровение Бога, когда Он является человеку в непости-
жимости Своей тайны. И об этом сказано: "Оскорбляемы и не оскорблены,
выслушивают поношение и безмолвствуют, с любовью и радостью претерпевают
муки, о них свидетельствует Писание: "Любящие Его - как солнце восходя-
щее в могуществе". Лишь тот, кто воистину любит Бога, способен с ра-
достью принимать страдания, посланные Им. Эта радость превыше любой дру-
гой, ибо ее сопровождает сознание, что "кого возлюбит Превечный, того
накажет". Человека, который всем сердцем любит Бога, подобное свиде-
тельство взаимности не может не радовать.
Такой человек предпочтет страдания, в которых раскрывается Всевышний, благополучной жизни в мире повседневной постигаемой реальности, которая лишена ощущения близости Б-жественной тайны . той тайны, в тени которой таится великое Открове-
ние.

Именно в этом смысле следует понимать слова "Праведник, и добро (пос-
тигает) его". Речь идет о совершенном, абсолютном праведнике, чья жизнь
действительно исполнена лишь добра, и зла в ней нет ни на йоту. Ведь со-
вершенный праведник отличается от других людей тем, что испытания и бе-
ды, выпадающие на его долю, он принимает с любовью и искренней радостью,
как свидетельства наибольшей близости Всевышнего, - а именно к этой бли-
зости он больше всего стремится и лишь ее по-настоящему желает. Пото-
му-то зло этого мира не находит пути к совершенному праведнику и не ом-
рачает его жизнь. В том, что выпадает на его долю, он находит великую
радость, ибо видит во всем лишь аболютное добро.

[соня]

УНИЧТОЖЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ

Для лучшего понимания идеи существования в свете Б-га давайте вернемся
к парадоксу. Солнечный свет освещает все и везде; светит ли он также и на
Солнце? И ответ, конечно, гласит, что на Солнце свет вовсе не существует и
тем более не вызывает никакого эффекта. Солнечный шар есть источник света,
но свет приобретает свойства чего-то отдельного только на определенном
расстоянии. Когда луч света еще находится рядом с Солнцем или прямо на нем,
его невозможно отличить как что-то отдельное: он попросту еще не возник.
Когда же он отделяется и удаляется от Солнца, когда у него появляется свое
собственное пространство, он начинает существовать сам по себе.

Все это должно лишь проиллюстрировать соотношение между реальностью,
которая существует, и ничем, несуществующим. Как свет начинает существовать,
когда отделяется от своего источника, так и реальность мира имеет смысл,
только когда отделяется от своего Б-жественного источника. Мир представляет
собой что-то реальное и определенное именно благодаря промежутку, благодаря
тому, что он уже не погружен в Б-га, а вышел из Него.

Солнечный свет существует только благодаря своей отделенности от
Солнца. Чем ближе что-то к Солнцу, тем менее оно существует независимо от
него. На человеческом языке это звучит как "Не может человек увидеть Меня и
остаться в живых" (Шмот (Исход), 33:20). Никто не может подойти к Б-гу ближе
определенного расстояния. И дело не в физических возможностях; эта
невозможность вытекает из самой природы вещей. Невозможно оставаться
человеком и в то же время видеть Лик Б-га. Как только я приближаюсь к Б-гу,
я перестаю существовать как нечто отдельное. Страх совершенно ни при чем:
просто невозможно находиться сразу в двух местах. Наша возможность быть
людьми зависит от удаленности от Б-га.

Другой пример; в любой светотени определенные формы сохраняются только до тех пор, пока остается некоторое минимальное расстояние до источника света. Ближе этого расстояния рисунок исчезает. Грех сыновей Аарона - которые приблизились к Ковчегу Завета и умерли - состоит в том, что они пересекли некую границу, которую нельзя
перейти и остаться в живых. Это, кстати, связано с фундаментальной для
иудаизма идеей, что следует остерегаться пересекать границу между Б-гом и
человеком; перейдя ее, нельзя вернуться.

В этом же, кстати, и смысл высказывания, что в конце времен свобода
выбора более не будет ни необходимой, ни желанной. Также сказано, что хотя
во времена Мессии служение Б-гу будет более великим, сейчас оно более
драгоценно

Сейчас уместно вернуться к проблеме бытия и небытия. С одной стороны,
не сказано, что мир не существует; скорее сказано, что бытие мира не
существует. Чтобы понять различие между двумя выражениями, нужно попять
фундаментальную концепцию хасидизма Хабад: "уничтожение существования". Это не отказ от своей реальности, что невозможно даже на более высоком уровне.
Уничтожение реальности или существования характеризует взгляд человека на
себя, его отказ от независимости от Б-га.

На всю проблему бытия и небытия не
надо смотреть в понятиях реальности или существования. Речь не идет об
отказе от чего-то, что есть, существует; скорее об отказе от реальности (или
нереальности) желания. Иными словами, мир - не "Майя", не иллюзия в
восточном понимании. Просто то, что мы видим как мир, есть продукт ошибки
чувств. Если бы мы могли воспринять его иначе, не через посредство
физических чувств, нам бы открылся совершенно иной мир, мир на более высоком
уровне мир как Б-жественная речь. Ибо отношения между явлениями мира - это
отношения между буквами Б-жественного речения во всех их производных образах
и формах. И в этом смысле и можно смотреть на мир как на ничто, как на
несуществующее.

Так о чем же говорится, что оно "ничто и не существует"? О материальном
образе, который человек считает фундаментальным. Мы начинаем, в качестве
исходной точки, с того, что предметы или есть, или их нет. А даже если
что-то попадает в категории "несуществующего", это все равно лишь нарост на
фундаментальном материальном бытии. Поскольку наше восприятие - это
восприятие плотскими глазами, и воспринимаем мы материальные объекты.

Даже обычные люди воспринимают духовный мир в значительно
большей степени, чем принято считать. Даже в нынешнем нашем положении нам очень трудно найти слова и интеллектуальные формы, необходимые, чтобы двинуться немного за границу телесности. Например, будь наши чувства восприимчивы хотя бы к волнам энергии в более широком диапазоне, наш мир был бы уже совсем другим, намного менее жестким.


Фараон, царь Египта, говорил: "Мир - мой, и я
создал себя". Этот образ существующего - что я создал себя, и что мир
принадлежит мне - представляет собой пример крайней наглости существа.
Человек на другом уровне уже принимает, что его создал Кто-то. "Создать
себя" подразумевает, что весь мир, все существующее есть продукт моей воли,
и что у него есть свои собственные законы, не имеющие отношения к другим
мирам. Эта извращенная картина действительности достаточно распространена и
представляет собой продукт наших "плотских глаз", нашего физически
ограниченного восприятия, нашей удаленности от источника света. Но при
приближении к источнику картина эта теряет смысл и испаряется.

Мы думаем о конкретном и материальном так, как будто это что-то
абсолютное, в соответствии с нашим представлением, что бытие и небытие - это
то же, что реальность и нереальность. На самом же деле бытие подразумевает
независимость. А небытие - противоположное понятие. То, что мы видим материю
как первичное качество реальности и приходит к появлению мира, который так
далек от реальности и совершенно необоснованно зовется Бытием.

Поэтому, когда мы говорим об уничтожении бытия, мы не предполагаем
взять что-то существующее и разбить это вдребезги. Это скорее означает, что
чем более сознательно я признаю реальные приоритеты, тем в большей степени
исчезает Бытие.