[соня]

Полностью - тут http://www.psylib.ukrweb.net/books/_torch01.htm




Само это слово образовано от санскритского корня dhr – “держать”. То есть дхарма – это “держатель”, или “носитель”. Держатель чего? Своего собственного качества. Таким образом, дхарма есть неделимый элемент нашего психофизического опыта, или элементарное психофизическое состояние. Можно ли счесть субстанцией дхарму? Опять-таки, нет, причем, сразу в силу двух обстоятельств. Во-первых, субстанция всегда является носителем множества качеств, которые связаны с ней разными отношениями, тогда как в буддизме каждая дхарма несет лишь одно качество, свое собственное. Во-вторых, дхарма—дхармин бхеда, где дхарма – несомое качество, а дхармин – его субстанциальный носитель. Буддизм же утверждает, что дхарма и дхармин тождественны, носитель и несомое им качество совпадают. Есть и третье принципиальное отличие: субстанции брахманистов, как правило, вечны, тогда как дхармы мгновенны.

буддизм смотрит на личность как на только лишь имя, призванное обозначить структурно упорядоченную комбинацию пяти групп несубстанциальных и мгновенных элементарных психофизических состояний – дхарм. Это и есть формулировка принципа анатмавады (“без-я”, “без-души”), точнее одного из его двух аспектов – “бессущностности личности” (пудгала найратмья).

основные идеи праджня-парамитских сутр

Бессущностна не только личность (пудгала найратмья), но и образующие ее (равно, как и всю сферу опыта) элементарные психофизические состояния – дхармы . Более того, наличие представления о самосущей единичности, или элементе является источником всех заблуждений и корнем сансарического существования. Именно из соответствующего представления вытекают и все прочие ложные идеи – о вечном “я”, душе, субстанциальной личности и другие.

Пребывание живых существ в сансаре иллюзорно. В действительности, все живые существа являются Буддами и изначально пребывают в нирване. Только неведение порождает мираж сансарического существования. Эту истину постигает бодхисаттва, осознавая, что с точки зрения абсолютной истины спасать некого и не от чего. И, вместе с тем, руководствуясь этим знанием, он на уровне относительной истины стремится спасать эмпирически наличные живые существа. Для бодхисаттвы не существует представлений о “я”, личности, душе и дхармах.

Главный вывод Нагарджуны: все существует лишь постольку, поскольку является причинно обусловленным, и нет ничего (ни одной дхармы), что было бы не причинно обусловлено. А это означает, что ни что (ни одна дхарма) не обладает своебытием (свабхава), то есть, нет такой сущности, которая бы самодовлела, которая существовала бы сама по себе в силу своей собственной природы. Раз это так, и все причинно обусловлена, никаких самосущих сущностей нет, ибо заимствованное бытие не есть подлинное бытие
Таким образом, все дхармы пусты, бессущностны и безопорны. Их главная и по существу единственная характеристика – это то, что они бессамостны, бессущностны, “без “ я” ”.
Более того, сама причинность, трансцендентальное условие пустотности сущего сама по себе пуста и не суща. Пуста и сама пустота: она не есть некий метафизический принцип, наделенный собственной природой. Она есть лишь лишенность своебытия, или не обладание своебытием всеми феноменами. Вместе с тем, шуньята есть татхата, пустота феноменов как их единственное сущностное свойство и есть, то что есть .

Алая-виджняна, является коренным сознанием (мула-виджняна), или, это есть “сознание – корень всего”. Все остальные виды сознания (семивидное эмпирическое сознание) с их интенциональностью и содержаниями проистекают из алая-виджняны или, точнее, являются формами ее инобытия, ее превращенными формами (паринама). Алая-виджняна, представляет собой не покоящуюся, “пребывающую” субстанцию, а континуум, и тексты часто сравнивают ее с рекой или потоком. Естественно, что алая-виджняна, как и все, проистекшее из нее, непостоянна (анитья) и мгновенна. алая-виджнян неизмеримо много: каждое живое существо с переживаемым им миром сводится к “своей” алая-виджняне

слово “алая-виджняна” означает “сознание-сокровищница”. Но какие же “сокровища” хранятся в этом “вместилище”? Интересно, что согласно йогачаре, сама алая-виджняна вполне пассивна и ничего как таковая не производит, будучи своего рода текучей “оболочкой”, “контейнером”. Но в этом контейнере, как зерна в мешке, покоятся “семена” (биджа). Эти “семена” суть не что иное, как “энграммы”, элементарные единицы информации, (в самом широком смысле этого слова), закладывающиеся в алая-виджняну с безначальных времен в процессе развертывания психического опыта субъекта. Все воспринятое и пережитое субъектом попадает в “сознание-сокровищницу” и хранится в ней в виде “семян” опыта. Но в надлежащий момент, определенный кармой существа, эти семена под воздействием присущей им так называемой силы, или энергии сознания (мати шакти) начинают “прорастать”, то есть проецировать свои содержания вовне. В результате алая-виджняна полагает себя в виде эмпирического субъекта, с которым она себя и отождествляет (“присваивает” его), и коррелирующего с ним мира чувственно воспринимаемых объектов. Понятно, что “костяком” эмпирического субъекта являются семь эмпирических форм сознания, в свою очередь представляющими собой превращенные формы базового сознания. В процессе восприятия в алая-виджняну закладываются новые семена—биджа, и весь процесс повторяется. эти процессы не имели никакого абсолютного начала, они безначальны.
Здесь уместен такой пример. Представим себе спящего человека, видящего сны. Его мозг – алая-виджняна. Этот мозг полагает свои содержания в виде эмпирического субъекта сновидения (то есть того “я”, с которым отождествляет себя во сне спящий человек) и множества объектов, которые этот субъект принимает за реальные вещи объективного мира, хотя и он, и объекты представляют собой лишь проекции мозга спящего и сводятся к нему (при этом мозг как бы трансцендентен субъектно-объектной дихотомии сновидения). Но мы во сне, как правило, черпаем материал для сновидений из опыта бодрствования, а алая-виджняна получает материал для новых “порций” психического опыта исключительно из предшествующего психического опыта. То есть, спящий из нашего примера всегда спит, черпая материал для своих сновидений из предыдущих сновидений.
…
Вот это воздействие привычки и есть васана. Это слово по разному переводилось на русский язык – “следы”, “отпечатки”, “следы—впечатления”, “сила привычки” и т.д. Но, пожалуй, наиболее удачной попыткой перевода можно считать все же выражение “сила привычки” или “энергия привычки Для достижения освобождения от сансарического существования, суть которого – страдание, йогину следует радикальным образом трансформировать сознание, полностью изменив его интенциональность. Этот поворот алая-виджняны от проецирования вовне к обращенности на себя самое получил название “поворота в [самом] основании” (ашрая паравритти). С него начинается долгий путь к обретению состояния Будды и окончательной нирване.

Прежде всего, йогину следует “опустошить” алая-виджняну от семян – носителей информации подобно тому, как из мешка высыпают зерно. Попутно преодолеваются васаны – сформировавшиеся с безначальных времен тенденции к проецированию содержимого алая-виджняны вовне. Тогда алая-виджняна оказывается направленной на самое себя. Теперь это чистое сознание, свободное от какой-либо дуальности и дихотомичности, вне субъектно-объектной оппозиции. Утратив свои различающие функции, алая-виджняна, собственно, перестает быть виджняной, сознанием. Теперь это чистая зеркальная мудрость, совершенный безобъектный гносис (джняна). На этом путь к нирване завершен.

подобно тому, как свет многих ламп в одном помещении образует единое освещение, так и миры множества существ образуют единую согласованную реальность (в относительном смысле этого слова). Согласованность между мирами объясняется определенной корреляцией между кармами существ.
Сама буддийская доктрина не давала никаких оснований для сомнений в существовании других субъектов, поскольку она прямо провозглашала (устами самого Будды) принцип спасения всех живых существ.

Однако следует иметь в виду, что буддизм в своей доктрине анатмавады отрицает существование постоянного “я”, или души и рассматривает живое существо в качестве потока, или континуума (сантана) элементарных психических состояний (дхарм).
Ратнакирти является приверженцем своеобразного трансцендентального солипсизма, практически тождественного монизму брахманистской адвайта-веданты: поистине существует только одно абсолютное сознание, иллюзорно являющее себя себе самому в виде множества эмпирических субъектов-сознаний с коррелирующими им переживаниями “внешнего” мира. в кашмирском шиваизме единое абсолютное Я (Атман) полагает себя в виде множества душ (джива), каждая из которых переживает свой собственный мир, но вместе эти миры образуют единую согласованную относительную реальность. на столе стоит одна свеча, но она отражается во множестве зеркал. Реальна только одна свеча, все остальные – лишь видимость.

Именно с этой второй интерпретацией гарбхи связано и понимание самого этого термина как вместилища, или лона: Татхагатагарбха есть не что иное, как синоним абсолютной реальности, понимаемой в качестве единого, или абсолютного Ума (экачитта), порождающего как сансару, так и нирвану и являющегося субстратом и того, и другого. Этот Ум пуст (шунья) для нас, поскольку абсолютно трансцендентен различающему и конструирующему субъектно-объектную дихотомию сознанию, но не пуст (ашунья) сам по себе, будучи наделен бесчисленными благими качествами и свойствами (гуна), не отличающимися, однако, от самой субстанции Ума (в отличие от качеств субстанции брахманистских учений). И именно этот Ум (Татхагатагарбха как вместилище) присутствует в существах как их природа в качестве ростка состояния Будды (Татхагатагарбха как зародыш). Принципиальными атрибутами этого Ума являются Постоянство (нитья), Блаженство (сукха), Самость (атман) и Чистота (шубха).

сам Будда отказывался признать, что в нирване не будет никого, кто мог бы осознать себя пребывающим в нирване. Поэтому уже в раннем буддизме развилась тенденция к положительному описанию нирваны как высшего и вечного блаженства.
В-третьих, абсолютная реальность обозначалась словом “атман” и в некоторых авторитетных текстах, не являющимися непосредственно текстами, излагающими теорию гарбхи. а также в весьма авторитетной “Ланкаватара сутре” даже прямо осуждает людей, отвергающих веру в Атман. Еще интереснее содержание одного пассажа из “Махапаринирвана сутры”, в котором не только отвергается мысль о том, что учение о Татхагатагарбхе как об Атмане является небуддийским, но напротив, утверждается, что именно брахманы позаимствовали его из наставлений Будды и приписали себе.

Подобный взгляд напоминает учение Шанкары об Атмане-Брахмане.
Таким образом, буддийские школы предложили различные концепции “я”: “я” как имя, обозначающее совокупность групп элементов (дхарм); “я” как одновременно и пустота — шуньята и реальность как она есть – татхата; “я” как иллюзорная проекция трансцендентального сознания, коррелирующая с иллюзорными объектами; “я” как абсолютная реальность, Великое Я всех существ, тождественное Абсолюту.

[соня]

появилась философия йогачаров, провозгласившая принцип "только осознавание".

Первый уровень созерцания предполагает последовательное
развитие
(вичара), радость, сопровождаемая возрастающей концентрацией
сознания (пиши), чувство блаженства (сукха, радость подобна чувству
путника в пустыне, увидевшего вдали оазис, а блаженство --
наслаждению того же путника, пришедшего в оазис и утоляющего жажду)
и однонаправленность или одноточечность сознания (экаграта). Наличие
этих пяти факторов свидетельствует о вступлении в самадхи и
достижении первого уровня созерцания.
Здесь уместно вспомнить также о "четырех беспредельных" или
"четырех состояниях Брахмы", которые должны регулярно практиковаться
буддистами, занимающимися психотехникой. В традиции также считается,
что обретение этих состояний обеспечивает рождение в мире
небожителей (дэва). Это дружелюбие (майтри), распространяемое на все
живые существа всех сторон света, беспредельное сострадание
(каруна), сорадование (мудита) и уравновешенность (упекша);
уравновешенность достигается обычно на третьем или четвертом уровне
созерцания после сосредоточения на качестве дружелюбия.

Второй уровень созерцания достигается через преодоление
(успокоение) первого и второго из пяти факторов, а именно мышления,
направленного на объект (витарка), и аналитического мышления
(вичара). Для этого уровня характерна безмятежность,
сосредоточенность сознания и чувства радости и блаженства.
Вслед за достижением второго уровня созерцания монах-йогин
вступает в следующую стадию йогического сосредоточения, приводящую к достижению третьего уровня созерцания.

Третий уровень созерцания достигается тогда, когда исчезает
чувство радости, заменяясь уравновешенностью и сосредоточенностью.
Четвертый уровень созерцания характеризуется прекращением
переживания блаженства, вслед за которым исчезает и чувство
страдания, исчезает сама оппозиция"удовлетворенность"неудовлетворенность". Тогда йогин пребывает в состоянии не-страдания и не-блаженства, продолжая развивать
уравновешенность и сосредоточенность. Важно отметить, что именно из
состояния четвертой ступени созерцания возможен переход в состояние
нирваны.
Поэтому восхождение к уровням созерцания выше четвертого
(что означает развертывание сознания на уровне мира не-форм) не
является необходимым для обретения освобождения.

Пятый уровень созерцания предполагает выход за пределы
всякого восприятия форм и полное успокоение деятельности санскара
скандхи. Тогда сознание йогина развертывается в сфере бесконечного
пространства (это пространство развертывания психического опыта в
чистом виде).
Шестой уровень созерцания предполагает вывод сознания за
пределы какой-либо пространственности. Теперь сознание существует
просто как таковое, вне какой-либо локализации. Это уровень
неограниченного сознания.
Седьмой уровень заключается в достижении сферы "отсутствия
чего бы то ни было". Состояния сознания данных, "высших" уровней
настолько отличаются от обыденных, что практически не поддаются
описанию.
И наконец, последний, восьмой уровень созерцания и
развертывания сансарического сознания. Этот уровень принципиально не
описываемый и называется уровнем "ни восприятия, ни невосприятия".

Созерцатель должен самым пристальным образом концентрировать свое внимание на избранном объекте. Цель упражнения достигается тогда, когда остается лишь
предельно сосредоточенное и однонаправленное сознание, а его объект
исчезает, переставая восприниматься. Это состояние характеризуется
абсолютным внутренним спокойствием и концентрацией психики.

1) созерцание
вздутого трупа благотоворно для того, кто испытывает физическое
влечение к красивым формам; 2) созерцание посиневшего трупа
благотоворно для того, кто имеет пристрастие к красивой коже; 3)
созерцание гноящегося трупа благотворно для того, кто испытывает
вожделение к ароматам тела от цветов, духов и т. д.; 4) созерцание
изломанного трупа благотворно для привязанного к полноте и крепости
тела; 5) созерцание изгрызенного зверями трупа плодотворно для того,
кто привязан к различным выступающим частям тела, типа груди; 6)
созерцание расчлененного трупа полезно для того, кто влечется к
гармоническому соединению частей тела; 7) созерцание разрубленного
и раскиданного трупа полезно для того, кто имеет физическое влечение
к безупречному телосложению; 8) созерцание окровавленного трупа
благотворно для того, кто привязан к красоте, создаваемой
украшениями; 9) созерцание трупа, кишащего червями, благотворно для
человека, страстно привязанного к собственному телу и думающего:
"Оно мое"; 10) созерцание скелета полезно для имеющего влечение к
красивым зубам.
Используя эту методу, йогин
избавляется от привязанности к телесности, как чужой, так и своей