[соня]

Антоний Сурожский

ВСТРЕЧА С БОГОМ ЖИВЫМ

Бог является нашим первичным опытом. Бог воспринимается нами с такими чувствами, как священный ужас, неописуемая радость, любовь.

каждое существо (сейчас мы говорим о человеке) имеет с Богом отношение единственное, неповторимое, и поэтому является абсолютно незаменимым существом. Это значит, что и в своем становлении, пока он еще на земле не полностью стал самим собой, он должен вырастать, в меру своего самого подлинного бытия

нет такой идеальной формы человека, которой он должен достичь; человек должен стать самим собой.

И только потому считаем Его подлинно человеком, безусловно человеком, что Он соединен с Богом совершенно. Только человек, который соединился с Богом неразрывно, до самых своих глубин, может называться Человеком.

если бы даже Бог стал перед тобой и дал тебе какое-либо приказание, на которое твое сердце не может отозваться, на которое ты не можешь ответить: Аминь!** – не делай этого, потому что Богу нужен не твой поступок, а гармония между тобой и Им.
Святой Марк Подвижник (V в.)

[соня]

Антоний Сурожский

О СОЗЕРЦАНИИ И ПОДВИГЕ

Настоящая работа иеромонаха Антония является свободным авторским повторением сделанного им доклада на тему о ”технике” в созерцательной жизни на V-м Международном Съезде (во Франции) по религиозной психологии... В Съезде приняли участие до 30 психиатров и римо-католических богословов разных национальностей. Внимание участников было обращено на исследование той пограничной области, где духовный мир соприкасается душевно-телесному (психо-соматическому), и тех явлений психического и физиологического порядка, которые порождаются духовной жизнью человека или так или иначе обусловливают и отражаются на ней.

Автор имел целью посильно изъяснить в свете современной психологии значительность и ценность Иисусовой молитвы и показать в некоторой степени оправданность ”художественного делания” с точки зрения психофизиологической. Тема — мало знакомая на Западе, и даже среди православных вызывающая иногда недоумение и смущение. Автор выступал в качестве врача, и потому трактат сей имеет скорее характер научного исследования

Полностью - тут:

Антоний Сурожский
О СОЗЕРЦАНИИ И ПОДВИГЕ

Созерцание не следует понимать ни как некую деятельность, ни как некое преходящее состояние. Оно должно проникнуть все естество человека, быть единственным содержанием всего его бытия: ”Жизнь вечная есть познание Бога”. Таково исключительное призвание человека. Его путь, смысл его жизни.
Созерцание и молитва вполне равнозначащи в их глубинном смысле, ибо невозможно созерцание Бога без соединяющих нас с Ним поклонения и любви, которые составляют сущность молитвы, исчерпывающе ее определяют. Подвиг же входит сюда лишь как нечто случайное, привнесенное, вернее, — как последствие грехопадения. Без подвига ”падший” человек не может ни достичь, ни тем более пребывать в состоянии созерцания: ”Пролей кровь и приими Дух”, говорят Отцы.
”Мир конечен, потому что не имеет полноты в самом себе, и цель его лежит вне его самого”.

”Словом Божиим тварь сохраняется, как бы па алмазном мосту, под бездной Божией бесконечности, над бездной собственного ничтожества”.

А посему мир может ”быть” лишь в Боге, Который есть единственная Реальность. Этим мы не хотим сказать, что мир не реален. Нет. Но его реальность иного, низшего порядка, призванная ”врасти” в Бога, соединиться с Ним, приобщиться Божественной Жизни, чрез постепенное освобождение от всех элементов небытия, как бы от призраков отпавшего прошлого, пока не станет оно окончательно преодоленным и уже не-реальной возможностью.
По выражению св. И. Дамаскина, мир сотворен для пути к обожению. Связующим началом между творением и его Творцом является чистая и совершенная вера, т.е. всецелое доверие к Нему.

До грехопадения вера была сама по себе достаточна для того, чтобы человек без ущерба осуществил свое призвание. Такая вора делает его способным во всякое время выходить за пределы своего ограниченного опыта в познании Божественного мира и в послушании зову Творца, бестрепетно идти навстречу недоведомому Божественному Мраку. Действие истинной веры таково, что творит человека способным в любой момент превзойти самого себя, вплоть до полного отказа от уже достигнутой им полноты. Пред ним, произволением Бога, открывается зрелище Божественного Мрака Синая, не менее ужасающее, чем бездна небытия, из коей он вызван: но этот Мрак становится Светом, как только человек предаст себя Богу без остатка, с доверием, сотканным из смирения и несокрушимого мужества. Тогда он приобщается по-новому к Божественной Жизни и Свету. Такое действие веры мыслимо и осуществимо только при наличии полной свободы.

Поистине, с начала веков две воли противостоят одна другой: воля Божья, всемогущая и всесозидающая, и воля человеческая, ничтожная, неспособная к самовластному творению, но тем не менее обладающая возможностью, роковой властью отказаться от всего и, невзирая на свою бесконечную слабость, воспротивиться воле Божественной. Дар свободы положен в самую основу отношений между Творцом и творением, но понятие о природе этой свободы не вполне совпадает с нашим обычным опытом. После грехопадения свобода человека определяется как возможность выбора между бытием в Боге, т.е. жизнью, соответствующей как призванию, так и естественному влечений человеческой природы, и между отступлением от Бога, т.е. смертью, являющейся последствием отрицания и отказа от этого призвания. Свобода, по существу, есть не что иное, как возможность беспрепятственно следовать глубинному зову своего естества и тем осуществлять призвание, назначенное Творцом. В этом смысле русское слово ”свобода” чрезвычайно показательно. Оно состоит из двух корней: ”сво”, т.е. свой или сам, и ”бод”, т.е. быть; эти два понятия соединяются в одно слово ”свобода”, означающее ”быть самим собой”.