[Prediger]

Отняв льготы, терпеливых россиян настолько задели за "живое", что, наконец, сподвигли на хоть и вялое, но действие. Показательно, что за "живое" не задевали, когда, например, народ в Чечне погибал тысячами. Никто под машины не бросался и трассы не перекрывал. Про то, что обманули, дескать, народ и говорить смешно. Уж столько раз обманывали и ничего, хавали, как миленькие. Явно и не в деньгах дело, ведь когда при дефолте полстраны потеряли суммы куда более значимые - такого протеста не наблюдалось.

Дело и не может быть в деньгах. Деньги, как рыночный феномен, российский народ упорно и в тихую продолжает презирать. Ради денег и за деньги россияне на баррикады не пойдут, да и, как показывает опыт российского бизнеса, деньги для россиянина вообще не мотивация. Презирают, конечно, не сами деньги (их очень даже любят, хоть и стыдятся этого), а определенный способ зарабатывания, и деньги, как базу социальных отношений, в лице денег презирают "продажный" мир предпринимательства и рыночной логики.

В популярных сериалах типа "Менты", "Улицы разбитых фонарей" или "Бригада" главные герои как раз те, кто стоит НАД миром зарабатывания денег. Те, кто "служат верой правдой", "решают вопросы", "наводят порядок", "отбирают "кусок"", восстанавливают справедливость. Это государевы слуги и рыцари с большой дороги. Несмотря на противостояние, это люди одной психологии, как две стороны одной монеты, и они часто меняются ролями. Менты крышуют, а бандиты восстанавливают справедливость. И те и другие заняты дележом. В роли территорий, подлежащих дележу, выступает бизнес. По уголовному говоря - "барыги". Место, отведенное категории ""барыга"" четко отражает отношение общества к предпринимательству.

[Prediger]

Зато мы душевные очень!

Социум приветствует полнейшее отсутствие границ частного мира. В тех же популярных сериалах положительные герои следователи и опера "горят на работе", постоянно пытаясь урвать немножко времени для семьи и личной жизни. Цель этого, видимо, показать, что они тоже люди и ничто человеческое им не чуждо. Как бы то ни было служба всегда побеждает в соревновании с семьей, как и должно быть у положительного героя. Отсутствие границ частного мира выражается и в известном всем хамстве советских продавщиц, которые на работу приносят все домашние неурядицы и в рассуждениях о ДУШЕВНОСТИ и ДУХОВНОСТИ. Особенно это было заметно, когда только открылся железный занавес, и те, кто жил на Западе более-менее долго делились своими впечатлениями. Представляете, какой ужас, американцы за месяц договариваются, когда прийти в гости! Французы, гады, не позовут вас за семейный стол! К проклятому буржую нельзя заявиться в три часа ночи и поплакаться в жилетку! А все почему? Да утеряли душевность! Немудрено, при капитализме то! То ли дело в России. Звони в любое время, приходи когда хочешь, сиди сколько хочешь, распоряжайся, брат, чужим временем, как своим. Мы, типа, не потеряли душевную теплоту!

Феодальная ментальность отчаянно не хочет видеть собственную убогость и неадекватность и цепляется за соломинку духовности. В чем проявляется эта наша духовность совершенно непонятно. У духовных русских мест не хватает в домах престарелых. У душевных русских полные детдома брошенных детей. Душевные русские пытают друг друга в ментовских застенках. У духовных русских нищие пенсионеры. Больных детей душевных русских усыновляют недуховные буржуи. Вот такая наша духовность. Так что все разговоры о духовности и душевности это не более чем защитная медитация. Хоть мы и убогие, и завистливые, и чужого успеха не переносим, и везде врагов видим, и жизнь свою организовать не можем, зато мы ДУХОВНЫЕ и ДУШЕВНЫЕ. И все это лишь частные недостатки нашей необьятной ДУШИ.