[Prediger]

Для объективного взгляда на идеи Ильина о фашизме можно привести одну из его работ на эту тему. На мой взгляд Ильин тут колеблется от заигрывания с идеей фашизма, до стеснительного признания его ужасной сущности.

И.А. Ильин О фашизме

Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко еще не изжитое. В нем есть здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное. Поэтому в оценке его нужны спокойствие и справедливость. Но опасности его необходимо продумать до конца.

Фашизм возник, как реакция на большевизм, как концентрация государственно-охранительных сил направо. Во время наступления левого хаоса и левого тоталитаризма — это было явлением здоровым, необходимым и неизбежным. Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. Так было в древнем Риме, так было и в новой Европе, так будет и впредь.

Выступая против левого тоталитаризма, фашизм был, далее, прав, поскольку искал справедливых социально-политических реформ. Эти поиски могли быть удачны и неудачны: разрешать такие проблемы трудно, и первые попытки могли и не иметь успеха. Но встретить волну социалистического психоза — социальными и, следовательно, противо-социалистическими мерами — было необходимо.

Эти меры назревали давно, и ждать больше не следовало. Наконец, фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру.

Однако, наряду с этим фашизм совершил целый ряд глубоких и серьезных ошибок, которые определили его политическую и историческую физиономию и придали самому названию его ту одиозную окраску, которую не устают подчеркивать его враги. Поэтому для будущих социальных и политических движений подобного рода надо избирать другое наименование. А если кто-нибудь назовет свое движение прежним именем («фашизм» или «национал-социализм»), то это будет истолковано как намерение возродить все пробелы и фатальные ошибки прошлого.

Эти пробелы и ошибки состояли в следующем:

Безрелигиозность. Враждебное отношение к христианству, к религиям, исповеданиям и церквам вообще.
Создание правого тоталитаризма как постоянного и якобы «идеального» строя.
Установление партийной монополии и вырастающей из нее коррупции и деморализации.
Уход в крайности национализма и воинственного шовинизма (национальная «мания грандиоза»).
Смешение социальных реформ с социализмом и соскальзывание через тоталитаризм в огосударствление хозяйства.
Впадение в идолопоклоннический цезаризм с его демагогией, раболепством и деспотией.
Эти ошибки скомпрометировали фашизм, восстановили против него целые исповедания, партии, народы и государства, привели его к непосильной войне и погубили его. Его культурно-политическая миссия не удалась, и левая стихия разлилась с еще большей силой.

Фашизм не должен был занимать позиции, враждебной христианству и всякой религиозности вообще. Политический режим, нападающий на церковь и религию, вносит раскол в души своих граждан, подрывает в них самые глубокие корни правосознания и начинает сам претендовать на религиозное значение, что безумно. Муссолини скоро понял, что в католической стране государственная власть нуждается в честном конкордате с католической церковью. Гитлер, с его вульгарным безбожием, за которым скрывалось столь же вульгарное самообожествление, так и не понял до конца, что он идет по путям антихриста, предваряя большевиков.
Фашизм мог и не создавать тоталитарного строя: он мог удовлетвориться авторитарной диктатурой, достаточно крепкой для того, чтобы а) искоренить большевизм и коммунизм и б) предоставить религии, печати, науке, искусству, хозяйству и некоммунистическим партиям свободу суждения и творчества в меру их политической лояльности.
Установление партийной монополии никогда и нигде не приведет к добру: лучшие люди отойдут в сторону, худшие повалят в партию валом; ибо лучшие мыслят самостоятельно и свободно, а худшие готовы приспособиться ко всему, чтобы только сделать карьеру. Поэтому монопольная партия живет самообманом: начиная «качественный отбор» она требует «партийного единомыслия»; делая его условием для политической правоспособности и дееспособности, она зовет людей к бессмыслию и лицемерию; тем самым она открывает настежь двери всевозможным болванам, лицемерам, проходимцам и карьеристам; качественный уровень партии срывается и к власти проходят симулянты, взяточники, хищники, спекулянты, террористы, льстецы и предатели. Вследствие этого все недостатки и ошибки политической партийности достигают в фашизме своего высшего выражения; партийная монополия хуже партийной конкуренции (закон, известный нам в торговле, в промышленности и во всем культурном строительстве).
Русские «фашисты» этого не поняли. Если им удастся водвориться в России (чего не дай Бог), то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором.
Фашизм совсем не должен был впадать в политическую «манию грандиозу», презирать другие расы и национальности, приступать к их завоеванию и искоренению. Чувство собственного достоинства совсем не есть высокомерная гордыня; патриотизм совсем не зовет к завоеванию вселенной; освободить свой народ совсем не значит покорить или искоренить всех соседей. Поднять всех против своего народа, значит погубить его.
Грань между социализмом и социальными реформами имеет глубокое, принципиальное значение. Перешагнуть эту грань — значит погубить социальную реформу. Ибо надо всегда помнить, что социализм антисоциален, а социальная справедливость и социальное освобождение не терпят ни социализма, ни коммунизма.
Величайшей ошибкой фашизма было возрождение идолопоклоннического цезаризма. «Цезаризм» есть прямая противоположность монархизма. Цезаризм безбожен, безответствен, деспотичен; он презирает свободу, право, законность, правосудие и личные права людей; он демагогичен, террористичен, горделив; он жаждет лести, «славы» и поклонения; он видит в народе чернь и разжигает ее страсти; он аморален, воинствен и жесток. Он компрометирует начало авторитарности и единовластия, ибо правление его преследует цели не государственные и не национальные, а личные.
Франко и Салазар поняли это и стараются избежать указанных ошибок. Они не называют своего режима «фашистским». Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их.

(6 декабря 1948 г.)

[Времяонисий]

И.А. Ильин О фашизме

Эти пробелы и ошибки состояли в следующем:

Безрелигиозность. Враждебное отношение к христианству, к религиям, исповеданиям и церквам вообще.
Создание правого тоталитаризма как постоянного и якобы «идеального» строя.
Установление партийной монополии и вырастающей из нее коррупции и деморализации.
Уход в крайности национализма и воинственного шовинизма (национальная «мания грандиоза»).
Смешение социальных реформ с социализмом и соскальзывание через тоталитаризм в огосударствление хозяйства.
Впадение в идолопоклоннический цезаризм с его демагогией, раболепством и деспотией.
Эти ошибки скомпрометировали фашизм, восстановили против него целые исповедания, партии, народы и государства, привели его к непосильной войне и погубили его. Его культурно-политическая миссия не удалась, и левая стихия разлилась с еще большей силой.

Фашизм не должен был занимать позиции, враждебной христианству и всякой религиозности вообще. Политический режим, нападающий на церковь и религию, вносит раскол в души своих граждан, подрывает в них самые глубокие корни правосознания и начинает сам претендовать на религиозное значение, что безумно. Муссолини скоро понял, что в католической стране государственная власть нуждается в честном конкордате с католической церковью. Гитлер, с его вульгарным безбожием, за которым скрывалось столь же вульгарное самообожествление, так и не понял до конца, что он идет по путям антихриста, предваряя большевиков.
Фашизм мог и не создавать тоталитарного строя: он мог удовлетвориться авторитарной диктатурой, достаточно крепкой для того, чтобы а) искоренить большевизм и коммунизм и б) предоставить религии, печати, науке, искусству, хозяйству и некоммунистическим партиям свободу суждения и творчества в меру их политической лояльности.
Установление партийной монополии никогда и нигде не приведет к добру: лучшие люди отойдут в сторону, худшие повалят в партию валом; ибо лучшие мыслят самостоятельно и свободно, а худшие готовы приспособиться ко всему, чтобы только сделать карьеру. Поэтому монопольная партия живет самообманом: начиная «качественный отбор» она требует «партийного единомыслия»; делая его условием для политической правоспособности и дееспособности, она зовет людей к бессмыслию и лицемерию; тем самым она открывает настежь двери всевозможным болванам, лицемерам, проходимцам и карьеристам; качественный уровень партии срывается и к власти проходят симулянты, взяточники, хищники, спекулянты, террористы, льстецы и предатели. Вследствие этого все недостатки и ошибки политической партийности достигают в фашизме своего высшего выражения; партийная монополия хуже партийной конкуренции (закон, известный нам в торговле, в промышленности и во всем культурном строительстве).
Русские «фашисты» этого не поняли. Если им удастся водвориться в России (чего не дай Бог), то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором.
Фашизм совсем не должен был впадать в политическую «манию грандиозу», презирать другие расы и национальности, приступать к их завоеванию и искоренению. Чувство собственного достоинства совсем не есть высокомерная гордыня; патриотизм совсем не зовет к завоеванию вселенной; освободить свой народ совсем не значит покорить или искоренить всех соседей. Поднять всех против своего народа, значит погубить его.
Грань между социализмом и социальными реформами имеет глубокое, принципиальное значение. Перешагнуть эту грань — значит погубить социальную реформу. Ибо надо всегда помнить, что социализм антисоциален, а социальная справедливость и социальное освобождение не терпят ни социализма, ни коммунизма.
Величайшей ошибкой фашизма было возрождение идолопоклоннического цезаризма. «Цезаризм» есть прямая противоположность монархизма. Цезаризм безбожен, безответствен, деспотичен; он презирает свободу, право, законность, правосудие и личные права людей; он демагогичен, террористичен, горделив; он жаждет лести, «славы» и поклонения; он видит в народе чернь и разжигает ее страсти; он аморален, воинствен и жесток. Он компрометирует начало авторитарности и единовластия, ибо правление его преследует цели не государственные и не национальные, а личные.
Франко и Салазар поняли это и стараются избежать указанных ошибок. Они не называют своего режима «фашистским». Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их.

(6 декабря 1948 г.)

Вроде бы Путин хорошо отзывался об Ильине, интересно, много ли он понял и извлек из этих помоев.

Вообще фашизм это тупик.
Все беды от жадности.

Во времена перестройки можно было услышать такую фразу: «Если такой умный, то почему бедный?». С появлением «новых русских» появилась иная: «Если такой урод, то почему такой богатый?» Мне всегда казалось, что в этих парадоксах что-то есть. С мудрецами все понятно, а с богатыми?
Сейчас на книжных прилавках можно встретить много руководств для желающих достигнуть успеха в жизни. О одном из них я вычитал любопытные сведения: «Как выяснили исследования, проведенные в Америке, — утверждал автор, — больше половины людей достигших успеха в бизнесе оказались дислектиками, людьми которым трудно говорить, формулировать мысли». Вот мол, если они смогли, то вы то уж, если захотите, и подавно сможете, — писал автор, стараясь вселить в читателей энтузиазм.
Но этот факт заставил меня задуматься, а какими еще патологиями мышления страдают бизнесмены? Ответ долго искать не пришлось. Чуть далее в руководстве говорилось: «измените свое мышление, вы постоянно должны думать, как заработать больше».
Извините, но ведь это же чистая паранойя. Ведь это у параноиков мышлению свойственно зацикливаться на навязчивых состояниях. И дальше в руководстве утверждалось, что бизнесмены самые несвободные люди. Ну, еще бы!
А чем еще должен страдать успешный бизнесмен? Боязнью бедности, подозрительностью, недоверчивостью к людям, чинопочитанием или авантюризмом? Вопрос этот еще не изучен специалистами. Зачастую ротшильдовская идея возникает как сверхкомпенсации какой-то человеческой неполноценности. Не удивительно развитие в этой среде преступности, когда в упаковке вместо лекарства оказывается мел, в колбасе вместо мяса соя.
Все это уже не забавно, от этого становится грустно. Как говаривал Экклезиаст — знания порождают скорби. Бывают же очень серьезные патологии, например фашизм. Фашизм можно назвать «идеологией взбесившегося собственника». «Взбесить собственника в человеке» ставил своей целью Гитлер, и другие разновидности фашизма апеллируют к собственнической психологии. Или сатанизм, когда ради денег готовы выблевать душу.
Еще Ницше писал, очень богатые так же опасны, как и нищие. У нас этого как-то не понимают. Это же надо, до чего мы докатились, всем известно, что Березовский финансировал чеченских террористов, Гусинский в бегах, Ходорковский в тюрьме. Спрашивается, для каких это хозяйственных нужд наше государство вскормило этих ублюдков? И кто следующий? Олигархи гуртом перебираются в Англию, этот европейский центр управления терроризмом.
А наиболее крупные олигархи пропагандируют монархические идеи, окружают себя свитой священников, артистов и «деятелей культуры» которые поют осанну и пиарят их «на царство».
Однако вывод: государство должно относиться к предпринимателям как к инвалидам, с особой заботой, помогать им, давать кредиты и налоговые льготы, но слишком большие капиталы опасны и их надо облагать прогрессивным налогом, и во власть их пускать не надо — мало ли что…