РАСКРАШИВАЯ ПОЛОТНО
Один взмах, другой – на полотне появляются нвые формы, новые цвета – хоть их и нет изначально нигде, и я, вместе с ними появляюсь снова и снова, каждый раз необычно свежий и всегда другой. Мне нравится мое художество, мне нравится мой мир! Круг, в котором я стою – нарисован. Нарисован ли я?
БЕГУЩИЙ НЕГОДЯЙ
По стенам и потолкам, по крышам и тротуарам бежал он. Кепка наберкень, разрезанная на множестве мелких и незначительных частей, рубаха. Он бежал, а люди смотрели вслед, мелькали, поворачивались глаза, высовывались языки, шипели по-змеиному: «Ммм… негодяй…»
ДЕРЕВО И БЕРЕГ
Как хорошо спускается небо к нам. Как хорошо сегодня! Серебристая река поет торжественую песню, плескаются лягушки, с листьев и веток стекают струи бабочек и прочих насекомых. Все умиротворенно и спокойно, все волшебно и разноцветно. А под корнем, под извилистым, вздыбившемся корнем, лежит леший и заунывно поет. утешим его, ляжем рядом, заснем. Умрем, утешим его. Давайте…
ГРОЗА НАЧИНАЕТСЯ
Федор взглянул в окно. Над кипой крыш и фонарей выклубилось гигантское облако. Нет! – вскричал вдруг Федор. – Это ведь не облако, это ведь настоящая туча! И скоро будет гроза! И нет мне прощения, и никто не услышит меня, никто не пожалеет! И дети мои никогда не узнают об этом проклятом дне! Скоро будет гроза! Но Федора никто не услышал.
МОИ ДЕТИ
У меня много детей. Если честно – у меня их тысячи. Если точно и наверняка – я их не считал. Они копошатся и смеются. Что ж. Посчитаем-ка!
В ТЕМНОТЕ
Я ощупываю собственное лицо. В темноте оно не похоже на себя, ибо не видно рук моих, пальцев, и становится страшно, и ничего не чувствуется и приходит вопрос: Я ли это? Я ли ощупываю свое лицо? И я иду, медленно, осторожно, выверивая каждый шаг – ведь шаг, он как мысль, он не простит происшедшего, он обязательно напормнит о своей неказистости в случае чего. Пять столиков вокруг, женщина стряхивает пепл на пол, книга тихо шуршат, пауки бегают около стекла, за стеклом – медленно спят бомжи.
ЕСЛИ САХАРУ ОБЪЕСТЬСЯ
Когда маленькая Энн потянулась к сахарнице, нянька со строгим видом ударила ее по рукам, причем ударила не так, как всегда, в научение, а очень больно, даже чересчур больно. И не выдержав подобного унижения, маленькая Энн немедля разревелась. - Что ты, что ты, - испугалась няня. – Я ведь не со зла. Просто если сахару объесться, то можно никогда не выйти замуж. Я боялась за тебя. - Правда? – сквозь успокаивающиеся слезы спросила маленькая Энн. - Я же никогда не лгала тебе, - сказала врунья, старая, неповортливая, скрюченная няня. И маленькая Энн успокоилась.
ДОЛГАЯ ДОРОГА
Снупи и Янши собирались в долгую дорогу. Снупи накинул плащ. Янши надела шляпу. Снупи взял узелок. Такие еще в мультфильмах бывают. Янши взяла циркульную пилу – такие бывают в страшилках. Теперь все готово, можно и в путь.
|