Ле Пен родился 20 июня 1928 г. в Бретани - провинции на западе страны. Этот факт весьма важен, ведь бретонцы отличаются от прочих французов тем, что являются отдельным народом, говорящим на своём языке, ничего общего не имеющим с французским. Бретонцы - кельты, прямые наследники создателей одной из своеобразнейших культур Европы. От кельтов остался богатейший фольклор, включая древнейшие баллады о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, а также романтические предания о Тристане и Изольде. Современные бретонцы сохраняют трепетное отношение к прошлому. Практически каждый уроженец Бретани, где бы он ни жил, знает всю свою родословную по седьмое колено, хранит в сундуке национальный костюм, помнит старинные песни и баллады. И при этом бретонцы считаются самыми большими патриотами Франции. Именно бретонцами были воспетые средневековыми менестрелями Роланд и полководец Столетней войны Дюгесклен, спасший Францию в тот момент, когда страна, казалось, окончательно погибла. Наполеон считал бретонцев лучшими солдатами своей армии. Впрочем, бретонцы также имеют репутацию людей упрямых, несклонных к компромиссу, готовых до конца отстаивать свои взгляды.

Ле Пен происходил из простой семьи. Его отец был моряком, мать вела домашнее хозяйство. В годы немецкой оккупации 16-летний Ле Пен участвовал в Сопротивлении, сражаясь в рядах "маки" (так называли французских партизан). После победы Ле Пен поступил в Сорбонну, на факультет права. Впрочем, он не только грыз гранит науки, но и активно участвовал в политической деятельности. Он примкнул к правым студенческим группам и вскоре, благодаря ораторским и организаторским способностям, стал одним из лидеров парижского студенчества. Это было весьма опасно по тем временам, ведь в целом в студенческом движении доминировали левые. Ле Пен не только выступал на митингах, но и участвовал в уличных драках с активистами левых группировок.

Франция после 1945 г. не знала мира. Шла колониальная война в Индокитае, и Ле Пен счёл, что патриот Франции не может оставаться в стороне. Он завербовался в парашютно-десантные войска и отправился на войну. В 1954 г. французы потерпели поражение и оставили Индокитай. Не без злорадства предоставив возможность продолжать борьбу с коммунизмом во Вьетнаме американцам, Ле Пен вернулся из Индокитая, полный решимости продолжать борьбу с противниками французской империи.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ

Ле Пен активно сражался в рядах ОАС до конца их борьбы. Опытный конспиратор, он сумел избежать ареста, но остался на время вне политики. В 1962 г. правые потерпели не только военное, но и политическое поражение. На парламентских выборах вместе взятые праворадикальные группировки получили менее 1% голосов. В своём округе проиграл и Ле Пен. Для него начался период вынужденного политического безделья. Франция хотела быстрее забыть недавний алжирский кошмар, уцелевшие праворадикальные партии превратились в мелкие секты, политическая жизнь стала сонной и пресной.

Ле Пен стал простым гражданином, вынужденным искать работу. Он организовал фирму по производству грампластинок. Впрочем, этот бизнес привёл его к новым политическим неприятностям. В августе 1965 г. за выпуск пластинки с нацистскими маршами Ле Пен был обвинён в пропаганде фашизма и был приговорён к двум месяцам тюрьмы и большому денежному штрафу. Однако он не оставил политику, участвуя в предвыборных кампаниях различных правых кандидатов. Постепенно Ле Пен превращался в значительную политическую фигуру. Его ораторские способности (а во Франции после отставки и смерти в 1970 г. де Голля Ле Пену как оратору не было равных), умение находить объединяющую всех французских патриотов тактическую и стратегическую программу, выдвинуть "ударный" и актуальный лозунг, сделали его бесспорным лидером правой оппозиции Пятой республики.

10 июня 1972 г. на Учредительном съезде в Париже был создан Национальный Фронт (НФ), объединивший большинство организаций национальной оппозиции. Лидером НФ стал Ле Пен. Первоначально НФ ничем не выделялся на фоне мелких партий, которых во Франции всегда было множество. В 1974 г. Ле Пен впервые участвовал в президентских выборах, набрав 190 тыс. голосов, что составляло 0,62% голосов, заняв седьмое место из 12 кандидатов. Таково было не впечатляющее начало Национального Фронта. В то время только оптимист мог предсказать, что НФ в конце концов станет одной из ведущих партий Франции. Правда, до этого предстояло пройти ещё три десятилетия упорной борьбы.

"СМУГЛЕЮЩАЯ" ФРАНЦИЯ

После алжирской войны Франция процветала. Экономика была на подъёме, в области политики, если не считать студенческих беспорядков 1968 г., царило спокойствие. Друг друга сменяли у власти в белых конституционных перчатках президенты и правительства. При этом всё меньше становились различия между левыми и правыми партиями. Голлисты требовали, в нарушение заветов генерала де Голля, усиления участия Франции в НАТО, коммунисты добивались приватизации государственных железных дорог, либералы хотели ввести цензуру, дабы никто не мог бы оспаривать факт "Холокоста", консерваторы поддерживали сексуальные меньшинства, клерикалы были против преподавания религии в школах. Словом, Франция была иллюстрацией тезиса о деидеологизации и "конце истории". Была ещё одна проблема, присущая всем так называемым "цивилизованным" странам, но принявшая во Франции особенно болезненный характер.
Речь идёт о масштабной иммиграции "цветного" населения бывших французских колоний, а также беженцев со всего мира. Сотни тысяч арабов, турок, негров, курдов, албанцев и прочих уроженцев почти 100 стран мира прибыли во Францию. Собственно, Франция уже с конца 19 века приглашала к себе иностранных рабочих и уже в начале 1930-х гг. почти 8% населения составляли иностранцы, причём в стране постоянно проживало более 800 тыс. итальянцев, 500 тыс. поляков, 350 тыс. испанцев, 250 тыс. русских белоэмигрантов, 80 тыс. армян, но тогда это обстоятельство не было столь острой проблемой.

Подавляющее большинство иностранцев было белыми рабочими, своим трудом увеличивающими благосостояние Франции и обеспечивающими себе место во французском обществе.

Но с 60-х гг. большинство иностранцев стали составлять "цветные", предпочитающие жить на пособия, но не утруждающие себя работой. В основном они принципиально не собирались интегрироваться во французскую культуру, зато предпочитали навязывать Франции свою. Положение осложнялось высокой рождаемостью иммигрантов при демографическом кризисе, уже давно характерном для коренного населения Франции. Во всех городах страны, включая самые глухие провинциальные, возникли арабские кварталы, в которых до половины жителей никогда не учились, не работали и не собирались делать этого впредь. Даже наиболее либерально настроенные французы признают, что иммигранты вносят огромный "вклад" в распространение преступности, что именно иностранцы составляют большинство торговцев наркотиками, большинство преступных групп в стране являются этническими землячествами.

Значительная часть социальных расходов страны тратится на вспомоществование иммигрантов. При этом рост нефранцузского населения Франции идёт невиданными темпами. Считается, что в наступившем 21 веке до 45% жителей Франции не являются этническими французами. По доле негров и мулатов в общей доле населения Франция стала напоминать Бразилию. Начался стремительный процесс "почернения" и "посмугления" Франции. Удивляться тому, что иммигранты заводили помногу детей и получали на них пособия, которые на своей родине не смогли бы заработать в поте лица, видимо, не стоит. Между тем настоящие французы должны были своим трудом и своими налогами содержать эту паразитическую массу. Недаром говорится, что самыми социально незащищёнными во Франции являются работающие французы. Рано или поздно, но в стране должна была возникнуть политическая сила, ставящая перед собой целью борьбу с таким положением. Ею стал Национальный Фронт.

ЭКСПЕРИМЕНТ В ВИТРОЛЕ

В своей программе "За Францию" НФ указал на 5 элементов национального упадка Франции: 1) падение рождаемости у коренных французов, 2) кризис национальной идентичности, выражающийся в забвении французами национальной истории, языка и культуры, 3) рост преступности, 4) терпимость властей к терроризму, 5) ослабление международного престижа Франции. Иностранная иммиграция оказывала непосредственное влияние на все эти элементы. Неудивительно, что именно борьба с заселением страны иностранцами стала одним из главных требований НФ. В одной из своих книг Ле Пен, обращаясь к простым французам, писал: "Завтра иммигранты обоснуются у вас, будут есть ваш суп и спать с вашей женой, вашей дочерью и вашим сыном". Он обращал внимание на то, что иммиграция давно утратила значение как источник пополнения трудовой силы для Франции, а является СРЕДСТВОМ ПОДРЫВА НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ СТРАНЫ, распространения космополитических "общечеловеческих" настроений.

Сильная своим национальным духом, вдохновляемая своей великой историей, великолепием культуры, Франция является серьёзным препятствием для современного глобализма. Для того, чтобы превратить великую державу в провинцию Евросоюза и грядущего безнационального миропорядка, необходим этнический подрыв Франции, превращение нации в совокупность населения. В борьбе за сохранение национальной идентичности НФ выдвинул близкие сердцу настоящих французов лозунги: "Французы прежде всего!", "Французская Франция в европейской Европе!", "Два миллиона безработных - это два миллиона лишних иммигрантов", "Нет - феминизму!", "Да - женщине и семье!", "Нет - терпимому обществу!", "Да - морали!" Ле Пен неоднократно говорил: "У евреев есть Израиль, у воров и педерастов есть Америка, но Франция у французов только одна и никакой другой вы не создадите. Нам остаётся бороться во Франции за французов". НФ требует восстановить смертную казнь для особо опасных преступников, запретить "браки" между гомосексуалистами, принятия мер по социальной защите французов и отмены льгот для паразитирующих иммигрантов.
О том, что такие лозунги падают на подготовленную почву, свидетельствуют результаты выборов 80-90-х гг. Впервые о "феномене Ле Пена" заговорили в 1983 г., когда на муниципальных выборах в провинциальном городке Дрё кандидаты НФ, доселе малоизвестной партии, вдруг получили 17 % голосов. Затем последовали новые успехи.
Начался бурный рост численности НФ. На митинги и мероприятия НФ приходили сотни тысяч человек. Словом, "феномен Ле Пена" стал феноменом масс. Ле Пен участвовал во всех президентских выборах, каждый раз увеличивая свой электорат. В 1988 г. за него отдали голоса 14,4 %, в 1995 г. - уже 15,1%. Большая фракция НФ появилась как во французском, так и в Европейском парламенте. В большинство муниципалитетов страны также избирались представители НФ.

Но теперь Ле Пен не только обещал избирателям навести порядок, но и сумел продемонстрировать модель будущего общества, которое собирался создать. В городе Витроль, на юге страны, где лепеновцы возглавили местный муниципалитет, они провели реформы, создав микрообразец "французской Франции". Мэрия стала выплачивать 5 тыс. франков каждой французской семье за рождение ребёнка, причём в муниципальном законе прямо было указано, что иммигранты могут не беспокоиться. Были уволены все "цветные" служащие муниципалитета, ужесточены наказания за торговлю наркотиками, вандализм и другие подобного рода правонарушения, в которых обычно преобладают иностранцы. Были введены квоты, ограничивающие количество нефранцузов в школах, ликвидированы социальные программы, которыми пользовались "цветные". Из Витроля были высланы гомосексуалисты, бомжи, наркоманы. Результаты не замедлили сказаться: в Витроле увеличилась рождаемость, сократилась преступность, эффективно заработала местная промышленность, были уменьшены налоги. Витрольский эксперимент наглядно показал альтернативу "глобальному обществу". Неудивительно, что борьба с Ле Пеном и его партией со стороны глобалистских сил приняла особо упорный характер.

ТЕРНИИ И ЗВЁЗДЫ

Политическая карьера Ле Пена изобилует многими ухабами. Он судился более сотни раз, неоднократно его лишали депутатской неприкосновенности, во многие страны ему запрещён въезд. Скандалы вокруг его имени возникают непрерывно. Впрочем, поскольку это только создаёт Ле Пену рекламу, в последнее время его противники стали применять заговор молчания, игнорируя реальные достижения НФ в политике. При этом всячески искажаются высказывания Ле Пена. Так, ещё в 1987 г., устав от бесконечных рассуждений сионистской прессы о "Холокосте", он сказал: "Я не говорю, что газовых камер не существовало... Но я считаю всё же, что это - незначительная деталь второй мировой войны". За такие слова мировая сионистская пресса начала травлю Ле Пена. Не брезговали противники Ле Пена использовать и откровенно недемократические меры. Так, в 1998 г. на региональных выборах НФ получил свыше 15% голосов, но под давлением правительства эти результаты не были признаны.

Впрочем, гораздо более опасным была работа спецслужб многих стран против НФ. 11 марта 1999 г. НФ раскололся на две части. "Умеренное" крыло НФ возглавил прежний заместитель председателя Брюно Мегре, большинство "старого" НФ сохранили верность Ле Пену. Но и при таких условиях НФ продолжал оставаться одной из ведущих партий Франции...

И вот состоялись президентские выборы 2002 г. 17 % голосов были отданы за Ле Пена. Это означало, что он вышел во 2-ой тур и будет соревноваться с Жаком Шираком за пост президента. Никто из социологов этого не ожидал. Никто не думал, что во Франции ещё найдутся политические силы, выступающие против "европейской интеграции" и "политкорректности". За Ле Пена проголосовали жители пролетарского "красного пояса", безработные, ветераны второй мировой войны, женщины, молодёжь. Это и есть настоящая Франция, прекрасная, вольнолюбивая, свободомыслящая. Разумеется, Ле Пен проиграл 2-ой тур президентских выборов. Но навсегда останется в памяти поколений героическая попытка сохранить прекрасную вечную Францию. А это значит, что не всё ещё потеряно в Европе, и старый континент может ещё вернуть своё прежнее значение в мире.

После того, как референдумы во Франции и Голландии торпедировали идею Конституции ЕС, сама идея глобального европейского мира, скрепленного общими ценностями, общим законодательством и общей культурой, оказалась на грани краха. И этот кризис европейской идеи — не что иное, как очередная победа ультраправых.

В 1980-х годах общественное мнение воспринимало ультраправых как маргиналов. В 1990-х — как политических карликов в тени респектабельных консервативных партий. Первые годы XXI в. расставили новые акценты: Жан-Мари Ле Пен завоевал второе место на президентских выборах во Франции, Йорг Хайдер чуть было не стал премьер-министром Австрии, "Список Пима Фортейна" получил двадцать процентов голосов в парламенте Нидерландов. Ультраправые стали реальной политической силой. Их стремительная атака вызвала отчаянное сопротивление не только левых партий, но и центральных структур Евросоюза. После серии полученных ударов, самым болезненным из которых стал политический бойкот Австрии в 2000 г., ультраправые были вынуждены отступить. Но их идеология, основанная на защите традиционных ценностей и противостоянии "чужакам"-мигрантам, с каждым годом становится все более популярной.


Жан-Мари Ле Пен: "Франция для французов!"


Во Франции, долгое время поощрявшей иммиграцию из своих бывших североафриканских колоний, мигранты-мусульмане составляют почти десять процентов населения. Если в 1978 г. мусульман во Франции было 2 млн., в 1993 г. — 3 млн., в 2000 г. — 4,5 млн., то теперь их около 6 млн. (по неофициальным оценкам, не менее 8 млн.). Основной источник этого роста — нелегальная иммиграция (по оценкам МВД Франции, около половины проживающих в стране мусульман так и не обзавелись французским паспортом), но важным фактором остается и высокий уровень рождаемости в мусульманских семьях. Известно высказывание муллы Омара из Бордо: "Мы победим христиан одной лишь плодовитостью наших жен. Ведь француженки не хотят рожать, чтобы не возиться со своими детьми. Так мы заставим их нянчить наших".

Для католической Франция превращение ислама во вторую по значению религию страны — не просто болезненный процесс, а реальная угроза культурному суверенитету. В последнее время ислам принимают даже коренные французы — число таковых перевалило за 50 тыс. В городах открываются мусульманские школы. По всей стране работают 5 соборных и более 1300 обычных мечетей, в которых служат 900 имамов. Действуют свыше 2 тыс. исламских ассоциаций, религиозных и культурных центров. В настоящий момент происходит настоящий "культурный джихад", грозящий Франции потерей национальной идентичности. То, что не удалось в VIII в. арабам, разбитым в битве при Пуатье Карлом Мартеллом, вполне может удаться их потомкам, иммигрантам из Алжира, Туниса и Марокко.

Но где в современной политкорректной европейской стране отыскать нового Карла Мартелла? На эту роль претендует бывший десантник, ветеран войн в Алжире и Индокитае, Жан-Мари Ле Пен. За тридцать лет созданный им "Национальный Фронт" из полуэкстремистской группировки превратился в сильную политическую партию, пользующуюся постоянно растущей поддержкой избирателей.

Вопреки распространенному заблуждению, идеология "Национального Фронта" не является фашистской. Она выражает, скорее, синтез традиционных католических ценностей, антиамериканизма и евроцентризма. Европа, согласно идеологии "Национального Фронта", должна быть Европой наций, конфедерацией сильных суверенных государств, связанных, помимо всего прочего, военным союзом от французского Бреста до русского Владивостока (для русофила Ле Пена Россия является неотъемлемой частью Европы). Ле Пен выступает против глобализационных проектов ЕС, настаивая на самоценности европейских наций, которые должны быть защищены от наплыва выходцев из Третьего мира. Основа политической платформы "Национального Фронта" — противостояние мигрантам, чужакам, чья экспансия угрожает самому существованию Франции. "Через десять лет во Франции будут жить люди любого цвета кожи, кроме белых!" — предостерегает Ле Пен. Главное его требование — поставить жесткий заслон на пути иммиграции — с каждым годом становится все более популярным. Степень этой популярности стала ясна, когда в первом туре президентских выборов 2002 г. Ле Пен получил 17% голосов, обойдя всех кандидатов, кроме самого Жака Ширака.

Кирилл Бенедиктов, apn.ru
ДПНИ


Жан-Мари Ле Пен: События во Франции - звонок для России


Человек, которого называют «главным националистом Франции», лидер влиятельной партии «Национальный фронт» Жан-Мари Ле Пен еще много лет назад предсказал нынешнюю волну этнических бунтов во Франции. Наш спецкор Дарья Асламова убедилась, что в это горячее время вся страна заговорила его словами, и поспешила узнать у пророка, что ждать впереди


Минувшей весной, когда я впервые встретилась с Ле Пеном, его предсказания показались мне слишком мрачными. Жизнь прекрасной Франции была мирной, как цветущий сад.

- Не стройте иллюзий, - предостерегал он. - За пять минут до войны всегда мир.

Осень принесла политическую бурю, я задаю месье Ле Пену неизбежный вопрос:

- Как вы чувствуете себя в роли Нострадамуса? Ведь все ваши предсказания сбылись.

- Нет, я не Нострадамус, я только политический деятель, который видит дальше своего носа. Для политика умение предвидеть - это основное. Я знал, что массовая миграция людей, приезжающих из стран «третьего мира», повлечет за собой перенаселение, особенно в больших городах. И все это ляжет на плечи французского народа, который вынужден обеспечить материальную поддержку пришельцев. Эти люди приехали сюда с пустыми руками, и мы приняли их, несмотря на то, что во Франции уже было пять миллионов безработных. Мы знали, что работы они не найдут, и тем не менее расселили их, накормили, дали им социальную помощь и образование их детям. И сейчас эти дети поднялись против нас.

Эта молодежь, приехавшая сюда без всякого желания адаптироваться и работать, верит в идеи одной из самых опасных сегодня религий - ислама. Она презирает нравы и обычаи страны, которая их приняла. Для нее ничего не стоит нарушать законы и даже вступить в конфликт с полицией. Рано или поздно это должно было случиться, и, боюсь, мы еще не видели худшего.

- Можно ли назвать то, что происходит, одним словом - неблагодарность?

- По своей сущности человек не умеет быть благодарным. Все хорошее, что ты сделал, оборачивается против тебя. Мы не можем заставить приехавших сюда людей принять чуждую им религию, не можем навязать им другой образ жизни. И сегодня наши события являются своеобразным звонком для Европы. Мы первыми приняли удар. И это предостережение для стран, которые не разработали достаточных мер против миграции, в том числе для России. Если Европа не одумается, она будет смыта волной людей из стран «третьего мира». Еще двадцать лет назад президент Алжира сказал: «Приближаются времена, когда обедневшие массы с юга поднимутся и атакуют север, и эта миграция будет немирной, небратской». Я это услышал и, мне кажется, был одним из немногих, кто это понял.

- Вы считаете, вся проблема в исламе?

- Очень мало существует примеров мирного существования людей из двух миров - ислама и христианства. Потому что исламисты по своей природе - завоеватели. И с нашей религией, с нашими законами они находятся в глубоком противоречии. В большинстве западных стран религия отделена от государства. Но это разделение невозможно в мусульманских странах. Ислам как таковой это не только религия, это - политика. И когда нам говорят, что ислам может соседствовать мирно с христианством, то имеют в виду отдельных людей, но не целые нации.

Мы уже были свидетелями того, с какой скоростью распространяется строительство мечетей. Еще сорок лет назад во Франции была одна мечеть на 200 - 300 тысяч мусульман. Но приток иммигрантов увеличивается в год на полмиллиона человек, и они хотят молиться на свой лад, они требуют новых мечетей. При таком потоке никакие социальные меры не могут улучшить ситуацию. Чем больше мы даем благ людям в пригородах, тем в большем количестве они прибывают сюда в надежде их получить. Уже в некоторых районах преобладающее население - мусульмане. Нам говорят: конечно, они мусульмане, но они и французы. Если они принимают эту национальность всем сердцем, тогда, пожалуйста, приезжайте к нам. Но так не случилось. Учитывая растущее влияние ислама на планете, мусульманская молодежь сейчас чувствует себя гордой за принадлежность к этой религии - той, что атакует остальной мир. И прежде всего христианский мир, потому что христианство прощает все и принимает все.

Ислам, как любая чужая религия в нашей стране, должна оставаться в меньшинстве, иначе нам это грозит войной. Как только она станет доминирующей, случится взрыв.

- Если бы вы были на месте министра внутренних дел Саркози, какие меры вы бы приняли?

- Трудно сказать, поскольку ситуация очень сложная. Но меня удивляет то, что пострадавшие - в основном в рядах полицейских. Среди бунтующих практически нет раненых. Это говорит о том, что полицейские не получили право на применение силы. И создается ощущение безнаказанности, которая превращает столкновение молодых людей с полицией в своего рода игру. Полиция идет навстречу погромщикам со щитами, а хулиганье разбегается в стороны и прячется. Мятежники днем отсыпаются, поскольку у них нет работы, и ночью снова выходят на охоту.

- Вы думаете, действия мятежников организованы?

- Да. Они имеют мобильные телефоны, используют Интернет и очень ловко и быстро сообщают друг другу информацию. Они в прекрасной форме, поскольку все занимаются спортом. И пока полиции не будет дан приказ на применение силы, порядок навести будет довольно сложно. Всем хорошо известно, что у мятежников есть оружие. Но полиция не имеет доступа к тем местам, где оно сконцентрировано.

- Вы считаете негров и арабов, которые здесь родились, французами?

- Наш закон, позволяющий африканским женщинам ехать сюда и рожать детей, автоматически получающих французскую национальность, порочен по своей сути. Этот закон нужно изъять. Ведь приток рожениц все увеличивается. Чтобы заслужить право именоваться французом, нужно быть достойным гражданином этой страны.


Дарья АСЛАМОВА
Комсомольская правда